"Жаркая весна"

Название: "Жаркая весна"
Автор: maryana_yadova
Пейринг: Имс/Артур, Артур/ОЖП (на заднем плане)
Рейтинг: R
Жанр: PWP, романс
Мини. Очевидно, ООС.
Саммари: Артур отдыхает от дримшэринга в Париже, крутит роман, слушает оперу, но тут появляется Имс...

Артур любил Париж в целом и Оперу Гарнье в частности. Как любой фанат архитектуры, он именовал это явление по имени его создателя, восхищаясь им. Ему нравилось само здание дворца, еще больше нравилась его история, а иногда, при построении сложных снов, в мечтах, он достраивал его незаконченные Зеркальную ротонду и курительную галерею.

В Париже также проживала некая мадемуазель Шарлотта Гизье, миленькая брюнетка лет 33, капризная, модная и хрупкая, как балерина на комоде. Настоящая француженка, настоящая парижанка. И еще она, как и Артур, обожала слушать оперу.

Поэтому, когда Артур оседал в Париже, он упоенно предавался двум романам сразу: с женщиной и с оперным театром. А также с Пуччини, Верди, Россини, Генделем, Моцартом, Кавалли, Вагнером и Бизе. Получалась восхитительная оргия. Артур являлся одним из немногих на свете людей, у которого на стене висел список важнейших опер всех времен и народов. Он вычеркивал оттуда уже прослушанные, подчеркивал те, которые ему казалось категорически необходимым послушать и отмечал в прослушанных, чье исполнение ему больше всего понравилось. Даже Шарлотта морщила носик и фыркала, глядя на такое торжество музыкального педантизма.

Эта весна в Париже удалась: цвели каштаны и тюльпаны, сады источали сладкий аромат, в Гранд Опера давали редкие оперы — к примеру, "Ксеркса" Генделя, которого никто во Франции не решался ставить уже давно. Артур был в восхищении. Артур исходил нежностью к опере и — остаточно — к Шарлотте.

Что касается дримшэринга, то персональный менеджмент Артура в этой сфере его жизни и на данный период характеризовался простонародным выражением: "клал я на это с прибором".

***
Вечер начинался чудесно. Шарлотта сияла во всем розовом и что-то ласково щебетала. Она уже основательно подбодрилась шампанским и начала очаровательно косить левым глазом.

Артур приближался к наивысшей точке экстазе — вот-вот должна была зазвучать ария «Ombra mai fu», как вдруг рядом с ним, справа, в кресло плюхнулся кто-то большой, шумный и, как даже не глядя почувствовал Артур, очень наглый. От него пахло жареными орешками, едва слышно — сладким парфюмом и крепкими сигаретами.
И еще до того, как Артур успел осмыслить что-то, он узнал — узнал это воплощение самодовольства.

Несколько секунд он старательно улыбался Шарлотте и разглядывал ее изящное розовое ушко.
"Возможно ли, — поймал он свою беспомощную мысль, — возможно ли уйти незамеченным?"
У него еще оставались совсем слабые надежды на чудо, полумрак и захватывающие арии Ксеркса, когда-то написанные для легендарного кастрата Кафарелли.

Но тут к его колену прижалось чужое, и Артур содрогнулся — от ощущения горячего тела, даже сквозь двойную ткань брюк. Впрочем, брюки у обоих оказались слишком тонкими, да и чему удивляться — летние, а Имс — Имс всегда был жарким, безжалостно знойным,как Момбаса, которую он так любил.
И опасным, подумал Артур.

Он медленно повернул голову и уставился на имитатора. Он не удивился бы, если бы тот щелкал семечки и сплевывал их на головы внизу сидящих, прямо в сиреневые перья в прическе пожилой дамы. Но Имс ничего не сплевывал, он просто возился в своем кресле, роясь в карманах льняного пиджака.
— О! Арти! Это ты! А я и не заметил.
— Имс. Убери ногу.
— А? Извини, извини. Говорю же — не заметил.

Колена Имс не убрал, а словно бы прижался еще плотнее. Впрочем, Артур был не очень уверен. Кажется, контр-тенор уже пел что-то о признании любви к дереву, и Шарлотта что-то восторженно восклицала, но Артуру, если честно, было на все уже поебать.
Так было всегда, когда в поле зрения появлялся Имс. Мир Артура словно бы сходился в коллапсе в одной точке, и ко всему остальному он терял всякую чувствительность.
— Имс!!!
— Арти, прекрати раздувать капюшон, ну что случилось-то? Что ты нервничаешь, родной?

И с этими словами Имс еще и руку положил на артурово колено.
Шарлотта заинтересовалась возней.
Имс тут же полез знакомиться.

— Я кузен нашего очаровательного злюки, — осклабился он, умудряясь целовать Шарлотте руку, наклоняясь через препятствие в виде артурова тела. — Знаете, мы в детстве, у нашей бабушки, все время дрались, и сейчас по привычке начинаем сразу задирать друг друга, как видим. Это не влияет на наши по-настоящему нежные чувства. Я его очень люблю, недотрогу такого, — интимно сообщил Имс, сгребая Артура в охапку и чмокая его в висок. — Кстати, я недавно был у нашей бабушки и даже писал тебе оттуда, Арти! Ты получал мои письма? Нет? Какая жалость!

Шарлотта смотрела недоверчиво, хотя ей и хотелось икать. Имс, заметив это, удвоил силу объятий. Артур еле вырвался из его хватки, красный, как молодой редис, и задыхающийся.

— Бабушка по-прежнему в США? — язвительно поинтересовался он. — Не ввязывается больше в сомнительные авантюры с японскими миллионерами?
— А ваша бабушка живет в США? — удивилась Шарлотта.
— О да, сложная история ее долгого, трудного, но романтического жизненного пути, — покивал Имс. — У нас вообще большая и беспокойная семья, разве Артур не рассказывал? Хуже всего, что мы иногда делаем бизнес со своими родственниками. Крайне плохая привычка!
— У вас семейное дизайн-бюро?
Имс хрюкнул.
— Дизайн — пожалуй, слишком узко, Артур, чувствую, преуменьшил в рассказах масштабы нашего семейного дела. Архитектура. Новаторская, знаете ли, крайне новаторская. Сложная ручная работа. Много расчетов, богатое воображение. Честно говоря, Артуру мы действительно доверяли только дизайн, ну и иногда еще общую координацию. Он педант, аккуратный до ужаса, а вот воображения у него маловато. Ну, — он подмигнул девушке, — вы же наверняка знаете, что я вам рассказываю?

Имс засмеялся, и Шарлотта понимающе засмеялась в ответ.
Артур впился ногтями в запястье Имса. Руки его дрожали.

— Но иногда... иногда... — продолжал Имс. — В нем можно пробудить воображение... Его надо только должным образом стимулировать. И он еще удивит вас. Вот поверьте мне, в этом скучном мальчишке скрыты драгоценные глубины!
— Имс, тебе не кажется, что мы пришли сюда слушать оперу, а не предаваться... кхм... воспоминаниям о семье? Отвяжись от моей девушки!
— Ревнуешь, дорогуша?
— Убери руки!
— Я не трогаю ее, малыш!
— От меня, Имс! Ты трогаешь меня!
— А! Так это же нормально! Я всегда так делаю, помнишь? Шарлотта, ведь правда, он такой забавный?
— Вы тоже забавный! — кокетливо парировала Шарлотта, и Артур закатил глаза. Он потерял надежду вырваться из этого ада.
— Я-то? Я-то да, — не менее кокетливо улыбнулся Имс, умудрившись за время беседы незаметно сместить свою лапу с колена Артура на его бедро.

Вырываться была слишком неприлично, и Артур терпел. За происходящим на сцене он уже следил слабо. Ему было жарко, во рту пересохло, перед глазами плавали мушки, а внизу живота появилась сладкая тянущая боль.
Он дернулся и сжал колени, когда ладонь Имса скользнула между ног, а потом прикрыл творящееся непотребство программкой. Рука Имса больше не двигалась, она просто находилась там, где ни в коем случае не должна была находиться, но Артуру и этого было предостаточно.
Однако Артур достаточно хорошо знал Имса, чтобы ожидать продолжения. Это нервировало до невозможности.

Они прослушали еще одну арию, и Имс снова завозился, чем-то зашуршал.
— Орешки? — Он непринужденно протянул Шарлотте пакетик и под программкой большим пальцем ласково погладил стояк Артура.
— Ты гад... — прошипел координатор. — Оставь нас в покое!
Имс сжал пальцы, и Артур захлебнулся воздухом, злостью и возбуждением.
"Ксеркс" был испорчен безнадежно.

— Да прекрати дуться, — тихо сказал Имс, наклонившись и блестя глазами. — Вот посмотри, как твоей девушке мы нравимся, я и орешки. Соглашусь, встреча несколько сумбурна, но от этого она не становится более милой...

И имитатор стиснул Артура чуть сильнее, от чего того перекосило. Он уже понял, что на радостях двоюродный брат способен на довольно необдуманные ласки.
Он проклинал тот час, когда решил пойти послушать самую оригинальную оперу Генделя.

***
В антракте пили кофе и шампанское, ели обалденные меренги и светски беседовали. Шарлотта кривила розой губки, касалась рукава Имса, выгибала спину в воздушном газе цвета лосося, барабанила по столику глянцевыми ногтями, хлопала тушированными ресницами. Имс пребывал в восторге и на Артура ни разу ни взглянул.
Артур смотрел по сторонам, видел бриллианты в ушах, жемчуга на шеях, крепдешин и шелк. Воздух, казалось, был настоян на крепчайшем парфюме, и у Артура возникали ассоциации с газовой камерой.

У Имса под льняным пиджаком виднелась рубашка точно такого же цвета, как платье Шарлотты. Оттенки совпадали точно до неправдоподобности.

Потом гуляли по фойе, рассматривали потолок Поля Бодри — Имс изображал грубоватого иностранца, Шарлотта увлеченно ему что-то показывала и рассказывала.
— Главным декоративным элементом, — слышал краем уха Артур ее мелодичный, захмелевший, томный голосок, — здесь служит лира. Вот видите, Имс, она повсюду, на решетках отопления... на дверных ручках... А вот это бюст самого Шарля Гарнье, скульптор Карпо. Неужели вы никогда не были в Гранд Опера?
Имс вдохновенно врал, что нет, никогда, улыбался ее наивным восторгам.

Артура терзало все, на что он смотрел, что слышал и к чему прикасался.

Имс обнимал Шарлотту за талию. У нее из прически выбились волнистые пряди и обрамляли лицо, сбавляя ей лет семь. Она казалась совсем юной и еще более хрупкой.

Имс был настолько мил, что Шарлотта вызвалась показать ему оперную библиотеку-музей, и все трое потащились в Ротонду императора. Впрочем, потащился Артур, Гизье порхала бабочкой, а Имс тек вслед за ней, как змей-искуситель.

— Арти, а ты уже оценил каменную вкладку 1870 года? — периодически шелестел Артуру в ухо горячий шепот, и он чувствовал, как встают волоски на руках и загривке. — Или Шарлотта тебе ее не показывала? Очень начитанная барышня... А что она вообще тебе показывала, кстати? Ты хоть трусики ее видел?

Поужинать решили в районе Бастилии. Теперь Артур морщил нос — он считал этот квартал чересчур шумным. Но все остальные были в восторге. Выбрали кубинское заведение, которые стали очень модны здесь в последнее время. Артуру оно казалось в целом каким-то грязноватым, хотя он не смог бы объяснить, почему — выглядело здесь все более чем прилично. Но, конечно, это был скорее клуб, чем ресторан, к которым он привык в Марэ, здесь танцевали, причем довольно разношерстная, но неизменно веселая публика. И спустя какой-то час Имс с Шарлоттой зажигали на танцполе фееричнее всех.

Артур в это время дрожащими пальцами расстегивал пуговицы на воротнике рубашки.
Ему надо было охладиться, он чувствовал себя персонажем какого-то бальзаковского или флоберовского романа, рвущего на себе жабо в судорогах ревности.

Туалет оказался сумрачным и золотым из-за освещения, зеркала добавляли привлекательности отражению, да что там, добавляли страсти — глаза казались мерцающими, губы — припухшими, взгляд — томным.

Имс возник в отражении так быстро, а рядом — так бесшумно, что Артур шарахнулся с тихим криком. И угодил прямо в расставленные руки.

— А ты знаешь, что сегодня я у вас ночую? — мурлыкнул имитатор. — Твоя дама была так любезна...
— Имс, я тебе врежу. Вот серьезно.
— Ну давай... если тебе полегчает... Что ж ты такой нервный стал, Арти? Ревнуешь? К Шарлотте?
— Чушь!
— Ну не Шарлотту же ко мне... ну ерунда... Да в любом варианте — ерунда! Ты же знаешь, что мне нужна вовсе не болтливая парижанка...
— Сколько тебе можно отказывать, Имс?!
— А ты не отказывай, — проурчал Имс, покусывая Артура за шею. — Не отказывай... Всем нервы сбережешь.
— Я не могу!
— Ну почему же?
— Не с тобой!
— Именно со мной... Не ври. Я же знаю, что ты неравнодушен ко мне... Ну я же знаю, Арти...
— Не сейчас, Имс!
— Да почему? Шарлотту там уже танцует какой-то мускулистый мачо, она пьяна, ей не до нас...
— Не здесь! Ну хотя бы не здесь...

Артур стремительно терял силы, колени слабели, и он явно осел бы на пол, если бы Имс не держал его.

Имс тем временем пользовался ситуацией, пустив руки в путешествие под рубашкой по спине и груди, а язык — по шее и подбородку. Артуру казалось, что при каждом прикосновении этого языка, горячего и влажного, он кончает. По телу полз невыносимо сладкий озноб.

— Да что ж тебе так колотит-то, дорогуша? Ты не заболел? — озаботился Имс.
— Заткнись...
— Но тебе же нравится мой треп...
— Да, и кто... тебе... сказал это?
— И вот так нравится, даа? Да же, Артур? Или вот так? Бляядь, Арти, я начинаю думать, что со своей Гизье вы живете как брат и сестра! Ты так краснеешь и дрожишь, как будто мы устроили оргию с тремя здоровенными неграми-трансвеститами!
— Меня стошнит сейчас, Имс...
— Еще немножко, Арти... ты ж чувствуешь уже... ну совсем, совсем немножко... Ммм? Совсем чуточку? Да?

Артур ненавидел, всей душой, всем телом.

Было неудобно ненавидеть в такой позе — опершись на стальную, с бронзовым напылением под старину, раковину обеими руками. Кулаки все равно норовили соскользнуть, словно были в мыле, а сама раковина покачивалась перед глазами.

Было неудобно ненавидеть — в грубо спущенной до локтей и расстегнутой на все пуговицы рубашке, когда губы Имса терзали шею, а щетина больно скреблась о лопатки, когда его рука орудовала в расстегнутой артуровой ширинке, все ускоряя движения, а сам он терся сзади, как жаркое, похотливое животное, всем телом, но особенно — пахом о задницу.

Артура действительно мутило, голова кружилась, из озноба бросало в жар, и все это больше походило на приступ лихорадки, чем на секс в клубном туалете.

Артур скулил, умолял и извивался под пальцами и ртом, подаваясь то членом вперед, к руке, то шеей и всеми позвонками назад, к жадным ненавистным губам. Он прижимался из всех сил к груди Имса позади себя, но иногда его роняло вперед, к зеркалу, на раковину, и он боялся поднять глаза на запотевшее отражение.

Он потом спишет все на болезнь, это действительно жар начинается, где он успел простыть? Ведь такая жаркая, жаркая, жаркая, сладкая весна...

Он не успел отследить момент, когда его выгнуло от оргазма, очнулся уже, когда обнаружил, что Имс споласкивает руки, не выпуская его из змеиной хватки. Смотрит на него в золото. Обтирает салфеткой и натягивает рубашку, как будто Артур — умственно отсталый.

Имс даже застегнул ему пуговицы, потом поцеловал в горло.
Артуру казалось, что он медленно куда-то падает.
Это температура.
Это — болезнь.

— Теперь я тебя в самом деле ненавижу...

Шепот был слабым, а губы моментально словно бы запеклись.

Имс посмотрел, оценил и решительно взял за локоть и потащил из туалета.

— Что-то с тобой действительно неладно, Арти. Сейчас поедем домой...

Шарлотта нашлась по пути, сказала адрес и тут же почти отключилась. Имсу пришлось заталкивать в такси сразу два неадекватно реагирующих на него существа, расплачиваться, подниматься по лестнице, понукая и Артура, и Гизье. Артур наблюдал за всем этим словно бы со стороны и где-то внутри даже смеялся. Абсурдно же. Смешно.

***
Дома у Артура Имс еще долго устраивал Шарлотту в крошечной голубой спальне, носил ей теплую воду и теплые одеяла — несмотря на жаркую весну, в квартире было холодно, как во всех парижских квартирах, а по мнению Имса, здесь вообще во всей красе раскинулся ледяной ад.
Потом пытался устроить Артура в другой спальне, сам же возился на диване — мебель вздыхала, сообщала о своем возрасте и ценности. Все убранство вместе с квартирой досталось в наследство Артуру от тетки.

— Как ты умудрился заболеть, Арти? Плохо тебе?
Артур уворачивался от руки, которая прижималась ко лбу, поправляла одеяло, гладила по волосам. Ему хотелось, чтобы все прекратилось.

— Это нервное... — тихо сказал он. — У меня бывало такое... в школе. Не простуда, быстро пройдет.

За окном начался первый мелкий весенний дождь.

Имс долго смотрел, почти с жалостью. Потом откинул одеяло и забрался к Артуру. Прижал его к груди, поцеловал, обнял, и Артур поневоле прижался к нему, зарываясь в расхристанную рубашку, успокаиваясь, обнимая в ответ. Кажется, он даже что-то шептал губами в голую грудь, и это было опасно, опрометчиво, но Артур надеялся, что Имс поймет, будет великодушен, и они просто заснут, а потом, утром, все будет по-другому, и сегодняшнее будет казаться сном, и они с Имсом немного попикируются, а после он уйдет.
Он ведь явно приехал сюда не оперу слушать и не за Артуром. Он приехал работать, это Артур понял сразу совершенно точно.

Поэтому можно было расслабиться и заснуть вместе с Имсом, упиваясь невозможностью момента.

Но они, конечно, не заснули.

***
Кровать скрипела ужасающе, так вызывающе ритмично, что Артуру казалось: все соседи в этом доме знают, что его сейчас трахает Имс. Более пошлого звука он не слышал в своей жизни и ощущал себя как в борделе. Не клиентом в борделе, а шлюхой.

Его самого поразило, что он стонал почти непрерывно — казалось, горло извергало стоны помимо его воли, и он слышал их как будто со стороны, но, однако, полностью абстрагироваться не получалось. Он бы и рад был воспринимать все отстраненно, как это иногда бывает при изнасиловании. Но нет, Артур никогда не чувствовал себя более остро, чем сейчас. И это было офигенно. Это было мучительно, унизительно, больно, сладко, странно, стыдно до дрожи, до пылающих щек...
Это его ноги обнимали Имса за талию, беспардонно раздвинутые и задранные, это над ним и в нем двигалось, как какой-то фантастический механизм, горячее, потное тело другого человека, другого мужчины, мужчины, от которого Артур всегда стремился закрыться, которому не мог позволить взять верх в мелочах.
Артур чувствовал себя, как школьница, по какой-то странной и жестокой прихоти обстоятельств лишающаяся девственности с самым ненавистным учителем.

Имс не жалел, трахал не торопясь, со вкусом, долго, как будто опасался, что в первый и последний раз, менял темп, угол, ритм. Грязно ругался, шептал, что Артур — шикарная сучка.

Голова Артура моталась по подушке, с него уже семь потов сошло. Потолок над ним качался, лампа, так и не выключенная, мотылялась туда-сюда, кровать грозила развалиться, и этот скрип, это мельтешение — все возбуждало Артура до зубовного скрежета.

— Нравится? — приговаривал Имс, — нравится, м? Ну скажи, Арти? Правду давай...

И все тяжелее наваливался, прижимая к мокрым простыням, все глубже скользил внутрь, и это выходило все легче, как по маслу.

Артур извернулся и забрал в рот его пальцы, начал жадно сосать. Реакция была неожиданной: Имс почти заорал, придавил совсем и задвигался размашисто, длинно, сильно. Долбил от души.

В спальне Шарлотты что-то стукнуло, упало, зашевелилось.

— Имс... — пытался проговорить Артур, но голос съезжал, не слушался. — Имс...

Имс урчал, ничего уже не слыша и не видя, стиснув зубы, да и сам Артур метался под ним, стремясь, чтобы еще глубже. Кажется, задница жила от него отдельной жизнью. Саднило уже нещадно, но это заводило еще больше.

Со стороны казалось, что Артур сопротивляется, рвется, отталкивает, и вскрикивал он теперь как-то удивленно при каждом толчке, как иногда кричат люди, получая неожиданный выстрел в грудь. Он потерял ощущение пространства, ему казалось, Имс имеет его где-то на стене, между окном и пустым диваном, где-то на диагональной поверхности. Внутри ходил горячий скользкий поршень, и перед глазами взрывались маленькие цветные шарики, как будто кто-то играл с Артуром в странный пейнтбол.

Шарлотта появилась в дверях — в лиловом шелковом капоте, как героиня тех самых романов Флобера.

"Надеюсь, мышьяка не будет", — мельком подумал Артур и сорвался вслед за рычащим, стекающим по нему, пульсирующим внутри, обжигающим Имсом.

Тишина наконец-то обволокла комнату. И только сейчас до Артура дошло, как они громко орали, стонали и скрипели.

— Извини, Шарлотта, милая, — хрипло сказал куда-то в живот Артуру Имс. — Ты тут не при чем. Просто я всегда хотел его себе.

@темы: maryana_yadova, Жаркая весна

---

"Что будет дальше?", Inception

Название: "Что будет дальше?"
Автор: maryana_yadova
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: детский
Размер: драббл

Артур лежит на животе, подложив руки под голову. Имс смотрит на его спину, на его чертову гибкую смуглую спину с маленькой родинкой под лопаткой, и на него волнами накатывает головокружение. Эта спина… как самый охуенный десерт в его жизни. Эта кожа – как горячий шоколад. Он не выдерживает, наклоняется и проводит по ней языком, еще и еще.
– Я до сих пор не верю, что трахаю тебя, Арти.
– Ммм? – выгибает бровь Артур и подставляет спину, нежась, как кошка.
Он ни за что не признается, что, когда язык Имса касается его между лопаток, и на пояснице тоже, в определенной точке, нечто сладкое и невыносимо горячее скручивается внизу его живота. И чем больше облизывает его Имс, тем сильнее – и вот уже Артур начинает ощутимо дрожать, так, что Имс это чувствует.
– Ты чего, малыш?
– Обними меня, сейчас же обними меня, слышишь?
Имс покорно ложится рядом, и обнимает, облапывает, стискивает, прижимается всем своим крупным горячим телом, скрещивает руки у Артура на животе. Они лежат, как ложки в буфете, и Артуру не верится, что может быть так хорошо.
– Ты сделал меня блядью, – жалуется Артур.
Имс смеется.
– Ты сделал меня наркоманом. Тактильным наркоманом,– уже серьезнее и тише продолжает Артур, кладя свои пальцы на пальцы Имса. – И это не смешно. Я не могу вынести, даже когда ты просто отстраняешься. Не могу. А когда ты уходишь, я готов просто выть. А если ты уедешь? А если ты уедешь совсем?
– Я не уеду совсем, ты же знаешь, малыш.
Артур молчит.
– Почему так, Имс? Ну почему у меня все так коряво и больно? Почему? Почему такая тоска?
– Ты просто влюблен, Арти, – довольно мурлычет Имс и притискивает его к себе крепче, зарывается лицом в длинную смуглую шею, пробует на вкус кожу, покусывает.
– И что будет дальше? Мы же не всю жизнь будем жить в этом романтическом королевстве. В этом номере с нелепыми шторами. Имс, скажи мне…
– Ну, сначала мы будем трахаться, пока не насытимся. Тогда твоя ломка не будет такой сильной. Как и моя – а ты не знаешь, пупсик, какая у меня ломка, лучше не знать. Но судя по тому, что я оооочень голодный, это произойдет нескоро. Так что не о чем переживать.
- А потом? – совсем тихо спрашивает Артур.
– Потом мы просто будем любить друг друга. Мы будем вместе работать. У нас останутся сны, ты забыл о них, а это целый мир. Мы будем спускаться в него вместе. Потом мы будем работать по отдельности. На разных континентах. Не видеться. Скучать. Страдать. И вновь любить друг друга. А потом, в один прекрасный день, меня убьют. И ты женишься и заведешь детей, и все будет у тебя отлично. И только сны иногда, очень редко, будут тебе напоминать обо мне. От этого ты уж никуда не денешься, извини.
– Нет, – сердито говорит Артур. – Все будет не так. Совсем не так, Имс.
– А как? – говорит Имс и ведет губами и щетиной по шее, чувствуя мурашки и снова – дрожь.
– Я тебе надоем, и ты рано или поздно прыгнешь в койку к какому-нибудь другому Артуру. Вы будете трахаться, как мы сейчас. И я тебя убью. И всю оставшуюся жизнь буду медленно умирать. Впрочем, не так уж и долго. Потому что мои сны будут напоминать мне о тебе. Уж от них-то я никуда не денусь. И они убьют меня.
– О, я скорее тебя вижу в койке с другим брутальным ублюдком. Такой сволочной педик, весь в тату. Тебе же такие нравятся, пупсик? Правда?
– А почему я не могу трахаться с другим татуированным ублюдком? Я не твоя собственность, – медленно выговаривает Артур.
Имс издает злобный рев и одним махом переворачивает его на спину, прижимая лопатками к постели. Глаза у него – очень темные, как ледяная вода где-нибудь в лесном колодце.
– Ты – моя собственность! – рычит Имс, не реагируя на улыбку Артура. – Ты понял меня? Пока я жив, ты – моя собственность, понял?
– Я понял, – Артур улыбается все шире. – Ты идиот.
– Это ты – идиот. Скажешь еще раз такое – придушу, а потом буду жалеть.
– Будешь? – мурлыкает Артур.
– Заткнись.
– Я – твоя собственность? С чего ты это взял?
– Не доводи меня.
– Ты вдвойне идиот, Имс. Трахни меня уже. И наплевать, что будет дальше.

@темы: maryana_yadova, Что будет дальше?

---

"Шизофрения", R, Inception

Название: "Шизофрения"
Автор: maryana_yadova
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: R
Жанр: ангстовый романс
Размер: драббл

Первая встреча с Имсом была как поход в театр, где Артур, был, конечно же, зрительным залом. Тогда и влип. Разве что не пер Имсу розовый букет, но сразу был готов внимать, и почитать, и умолять продолжать.
Вторая встреча была похожа на поход к психоаналитику или какой-нибудь гребаный тренинг, когда из тебя достают то, о чем ты подозревал, но не хотел себе в этом признаваться. Например, то, что раздражение может иметь абсолютно извращенные корни.
Кроме того, стало ясно, что некоторые типы вполне могут прожечь дыру в пиджаке на спине одним только взглядом. И что некоторых типов не портит пухлый рот, хотя и выглядит сладострастно до похабщины. Артуру никогда не нравилась похабщина. Артуру никогда не нравились такие, как Имс.
Артур думал, что они с Имсом не сработаются. Что Имс может кинуть. Что раздражение — взаимное, это же было видно — вскоре сделает обстановку невыносимой. И он даже мог представить, как врежет Имсу. О да.
Артур не предполагал, что первое публичное имсово "детка" заставит его уши запылать до отвращения по-мальчишески. И что, несмотря на отвращение, ему будет хотеться услышать это дикое обращение вновь.
Он не предполагал, что действительно услышит его вновь, да еще вкупе с чудовищными пошлостями, – стоя с Имсом непростительно близко на какой-то лестничной площадке, засыпанной свежей известью, – во сне, во время репетиции общего снохождения.
После этого он стал избегать Имса и даже на совещаниях садиться от него подальше.
Имс продолжал его подкалывать, но не настолько изощренно, чтобы это могло стать проблемой. Вообще, Имс все больше уходил в дело и уже не смотрел Артуру в спину, и не шептал ему отвратительные вещи, мимоходом касаясь его плечом.
Постепенно Артур понял, что сам все придумал. Он вовсе не был настолько привлекателен, чтобы действительно привлечь имитатора.
Проблем больше действительно не было.
За исключением одной — Артур хотел, чтобы проблемы были.
То, как Артур хотел этого все сильнее, отражалось в том, насколько холоднее он разговаривал с Имсом. Наступил момент, когда его ледяная вежливость стала походить на откровенное хамство. Артур никогда себе раньше этого не позволял.
Он думал, что рано или поздно Имс сорвется. Но он никак не ожидал, что ответный удар тот нанесет, просто положив ладонь на артурово колено в ответ на очередную нотацию, от которых координатора самого уже тошнило.
Они ехали в такси на заднем сиденье, и Артур дернулся так, что почти ударился головой о потолок.
— Расслабься, детка, — сказал Имс без улыбки, и Артур судорожно вцепился в его руку, чтобы отодрать от своего тела.
Вместо этого его пальцы сжали пальцы Имса, а потом переплелись, будто склеенные. И Артур не мог пошевелиться, когда Имс тискал и сжимал его руку, и ласкал, и гладил, и когда он назвал таксисту адрес парижской квартиры Артура, хотя никогда раньше у него не был.
Он не смог ничего сказать и тогда, когда Имс тащил его по винтовой лестнице на четвертый этаж, вытирая его дорогим френчем стены подъезда, он вообще ничего не помнил и, вероятно, не соображал, пока не обнаружил себя уже под Имсом, стоящим на коленях, распластанным грудью по кровати и упирающимся лицом в простыню. Кажется, он кричал. Что именно, он не хотел вспоминать. Не хотел настолько унижаться перед собой. Первый раз настолько походил на изнасилование, что уж от этой мысли Артур задыхался он ненависти.
В том числе ненависти к себе. Ведь ему было сладко до омерзения.

***
Артур был убежден, что второго раза не будет. Поэтому, плавясь от презрения к самому себе, представлял его лежа в ванне, когда толстый слой пены целомудренно скрывал самые ярко очевидные действия.
Второй раз Имс даже его не трахал. Совсем. Он позвонил в дверь поздно вечером, и Артур без слов пропустил его в квартиру, прижавшись к стене, чтобы Имс ненароком не задел, входя. Горло и язык опять отказали ему, и он молча наблюдал, как Имс снимает оранжевую рубашку с африканскими узорами. Раздевшись не торопясь, имитатор цинично выдрал Артура из дорогой черной пижамы и уронил его на кровать, перед этим лениво сбросив покрывало и погасив свет. Теперь кровать освещали только огни рекламы со здания банка напротив, но даже при их свете Артур видел контуры татуировок на теле конченого ублюдка, который жадно вылизывал его шею. Имс напоминал Артуру шамана, совершающего магический обряд, вызывающего духов, изгоняющего бесов – он колдовал над телом Артура, которое совершенно независимо от воли выгибалось, трепетало, дергалось и извивалось. Как будто Артур не имел к нему никакого отношения. Как будто оно только и ждало Имса, жаркого, дикого и похотливого.
И, как шаман, Имс был наделен поистине опустошающей силой. Ибо если в начале ночи Артур не мог оторвать руки от кровати, чтобы просто дотронуться до Имса, как будто бы приколоченный гвоздями, то под утро внезапно осознал, что обвивает шею и плечи Имса, как женщина, и целует, господи милосердный, целует его всюду, куда может дотянуться, пока Имс продолжал свои истязания.
Еще Артур шептал ему что-то, совсем невообразимое. Но об этом он тоже не хотел вспоминать. Такие вещи вообще нельзя никому говорить, даже в постели, по мнению Артура. Он не краснел при этой мысли, нет, а ухал куда-то в сосущее под ложечкой холодное отчаяние.

***
Третьего раза Артур ждал три недели, и в конце концов ему стало казаться, что ничего уже не будет.
Ему стоило чудовищных усилий воли не вздрагивать, когда Имс ненароком к нему прикасался, – и не заливаться краской, как курсистка, – когда смотрел на него с говорящей ухмылкой.
Впрочем, еще хуже было, когда Имс не прикасался и не смотрел.
Третий раз случился за три часа до операции извлечения, на рассвете, в дешевой съемной квартире в Венеции, среди сырости, старинных зеркал, розово-серого неба, заглядывающего через открытый балкон, запаха рыбы, гнили и кофе – и, для полноты впечатления, под громкие католические хоралы, которые слушал с утра пораньше старик-сосед. Думая, что это начало шизофрении, Артур вернулся к возможности мыслить, когда этот старик вышел на балкон покурить. Ему отлично были слышны грудные стоны Артура, который, сидя на коленях у имитатора, извивался на его члене, уже накрываемый нестерпимо сладкой волной. Перед тем, как Артура этой волной разнесло на мелкие кусочки, он успел услышать хриплый голос Имса:
– Ну, детка, скажи, что тебе охуенно со мной? Ну скажи?
И Артур не смог сдержать себя: содрогаясь, он выкрикнул в шею Имсу: «Да, да! Ты же знаешь – что да, сука!» И это было очевидно слишком.

***
Четвертый раз снова походил на изнасилование. Это было после извлечения, которое сильно покорежило если не психику, то уж точно нервную систему всех тех, кто в нем участвовал. А не надо было спускаться в сон серийного убийцы с ярко выраженным маниакальным синдромом.
Имс ввалился в квартиру Артура пьяный в люльку, и когда Артур увидел его бешеные возбужденные глаза, то почувствовал моментальную слабость в коленях. «Когда же ты оставишь меня в покое, Имс!» – с совершенно искренним яростным отчаянием шипел он, пока Имс раздирал на нем рубашку. Мелкие пуговицы рассыпались градом, как бусы. «Когда-нибудь оставлю», – так же зло шипел Имс в ответ.
В этот раз Артур прокусил ему губу.
Утром Имс светским тоном попросил сварить ему кофе и не менее светски сообщил, что уезжает в Африку. А может, в Ирландию. А может, в Среднюю Азию – он давно хотел посмотреть Самарканд, Хиву и Бухару, по его признанию. Артур в гробу слышал все его признания, он просто вздохнул так, как будто перед ним открыли дверь клетки. Имс уловил этот вздох и долго молча смотрел. Потом выпил кофе и очень быстро попрощался.
Артур долго стоял посреди пустой спальни, где еще витал запах Имса и секса, и смотрел на свою растерзанную рубашку, тряпкой валявшуюся на полу. И на мелкие пуговицы по углам.
Он ни за что бы не признался даже себе, что ему хотелось выть, как брошенной собаке.

***
Прошло полгода. За это время Артур даже не раз пытался позвонить Имсу, но абонент традиционно был недоступен.
Артур пробовал встречаться с мужчинами, по типажу напоминавшими ему Имса, однако сбегал еще на этапе первого свидания в ресторане. С девушками получалось лучше, пока Артур не поймал себя на том, что, трахая их, всегда вспоминает.
Секс был с этого момента под запретом.
Артур потерял всякую надежду, завязал с дримшэрингом, устроился работать банковским клерком и наложил на себя добровольный целибат. Но ничто не длится вечно, и Имс позвонил сам. Он был в Париже и хотел «повидаться с коллегой». От этой формулировки по телу Артура покатился холод, быстро превращавшийся в жар.
Он сбежал с работы, чтобы никогда туда не вернуться, и ждал Имса три часа подряд, просто сидя на кухне и глядя на белый кофейный сервиз, изучая все его невидимые трещинки и пятнышки.
Имс был неправдоподобно весел и еще более неправдоподобно вежлив. Артур до последнего не верил, что все закончится кофепитием, пока Имс не потянулся к ручке входной двери.
– Я тебе наскучил? – спросил Артур совершенно безучастным тоном.
Имс замер, так и не повернув ручку.
– Что ты имеешь в виду, Арти?
– Мы не виделись полгода, а ты даже ни разу… – Артур сглотнул. – Ни разу ко мне не прикоснулся. Я больше тебя не интересую, Имс?
– Артур, ты мне прекрасно дал понять в прошлый раз, чтобы я оставил тебя в покое.
– Странно, но я никогда раньше не замечал, что ты полный идиот.
– Да неужели? – прищурился Имс, разворачиваясь.
– Может быть, ты чуть позже оставишь меня в покое?
– Насколько позже?
– Лет через десять, например. Хотя не знаю. Может быть, еще немного позже.
– Иногда мне кажется, детка, что у тебя шизофрения, – констатировал Имс, сгребая бывшего координатора за майку. – Или приступы амнезии. Или и то и другое вместе.
«Иногда мне тоже так кажется", – подумал Артур, традиционно не успев отследить, как оказался под Имсом, да к тому же еще обнимая его ногами за талию и самозабвенно вылизывая ему небо.
О том, что все это может быть сном, Артур больше не думал. Еще с того первого раза с Имсом он выбросил свой тотем.

@темы: maryana_yadova, Шизофрения

---

"Break on through (to the other side) (с)", NC-17, Inception

Название: "Break on through (to the other side) (с)"
Автор: Власть несбывшегося
Бета: Kiev_Gerika
Фандом: Inception
Жанр: броманс с налетом мистики
Рейтинг: NC-17
Категория: слэш
Пейринг: Имс/Артур
Размер: миди, 16 695 слов
Дисклеймер: абсолютно никаких прав ни на что
Саммари: "Ночные сны - это отклики дневных помыслов: увидит во сне вожделенное, тем и утешится". Эпиктет
Предупреждение: мат местами и сплошной символизм везде! AU относительно знакомства Имса и Артура до дела Фишера.
Комментарий: написано в подарок для моего драгоценного соавтора maryana_yadova
Ей хотелось злого Имса, изображающего равнодушие. С сигаретой во время секса. Вуаля.
Название фика - одновременно название песни группы The Doors. Это тоже символ
Фик частично является аллюзией на рассказ Герберта Уэллса "Дверь в стене"

Текст в комментариях.

@темы: Власть несбывшегося, Break on through (to the other side) (с)

---

"I don’t wanna be friends", NC-17, Inception

Название: "I don’t wanna be friends"
Автор: Власть несбывшегося
Фандом: Inception
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: NC - 17
Статус: закончен
Комментарий: через пять лет после дела Фишера

J'adore l'amour
Et je veux ton revenge
J'adore l'amour
I don’t wanna be friends

Lady Gaga "Bad romance"



Они теперь друзья, и это вовсе не смешно.

У Артура теперь архитектурное бюро, а у Имса, очень неожиданно, ресторан французской кухни Polichinelle. У Артура большой офис с двумя стеклянными стенами, десять сотрудников, и секретарша с внешностью Маргарет Тэтчер. У Имса – просторный кабинет с видом на Пятую Авеню, полосатые бело-голубые стулья и повар-француз, гениальная истеричка.

Они оба очень успешны, даже если не считать гонорар после дела Фишера. За прошедшие четыре года они приобрели солидную репутацию, обзавелись важными и полезными связями, фото Имса появилось в светской хронике десять раз, а у Артура два раза брали интервью для модных журналов.

Они теперь друзья и живут на соседних улицах, окнами на Центральный парк. Дизайном квартиры Имса занимался Артур, а если у Артура случается свидание, то оно обязательно проходит в ресторане Имса. По такому поводу хозяин всегда сам руководит сервировкой стола и долго обсуждает с шефом меню.

Они встречаются обязательно раз в неделю – ходят в театр, на концерты, на спортивные матчи.

Все половозрелое поголовье Манхэттена считает и того, и другого весьма интересной добычей.

Имс старается не подкалывать Артура, а Артур старается не заводиться, и у них почти все получается. Одежда Имса последние годы почти соответствует вкусам Артура, и Артур очень доволен. Ему удается держать себя в руках и не занудствовать сверх меры – ну, чтобы Имс не раздражался, Артуру очень хочется, чтобы у Имса было хорошее настроение. Ведь все наконец-то стало просто замечательно, разве не об этом они мечтали?

Они теперь друзья, ну просто не разлей вода, благополучные до тошноты, и Имсу регулярно хочется повеситься или утопиться. Или спрыгнуть с Эмпайр Стейт Билдинг. Или столкнуть оттуда Артура. Имс пока не решил. Поэтому приблизительно раз в год Имс пропадает, оставляя Артуру доверенность на распоряжение рестораном и квартирой, а в адвокатской конторе, клиентами которой они оба являются, остается завещание, согласно которому Артур -единственный наследник Имса.

Дружба – это ведь так здорово, не правда ли? Ты не обращаешь внимания на то, с кем спит твой друг, вроде тебе это и не важно, а твой друг не спрашивает у тебя, почему во время твоего двухмесячного отпуска из частной коллекции в Лондоне или Пекине вдруг пропал Ренуар или Моне.

Так они и живут, довольные друг другом и окружающим миром. Все просто чудесно.

До тех пор, пока однажды вечером Имс не появляется на пороге квартиры Артура с большим желтым бумажным пакетом. В пакете у него бумаги, среди которых, как всегда, доверенность на распоряжение имуществом Имса в Нью-Йорке. Бессрочная.

Артур пока еще ничего не знает, он немного удивлен, Имс давным-давно не позволял себе вот так неожиданно являться, не предупредив заранее. Артур очень настойчиво заставлял себя поверить, что новое поведение Имса нравится ему гораздо больше, чем его прежние манеры. Ведь теперь все, что не нравилось Артуру в Имсе, пропало, как не было. Артур так долго себя в этом убеждал, что сейчас уже верит в это безоговорочно.

Но почему-то ему очень приятно, что Имс вдруг пришел к нему так неожиданно на ночь глядя. Артур приглашает его в гостиную, которую Имс знает как свою собственную, предлагает вина.

- Артур, я зашел попрощаться, - говорит Имс, качая головой. Он не собирается пить вино, не собирается рассиживаться в гостиной, у него самолет через три часа, и внизу у подъезда уже ждет желтое нью-йоркское такси с трепливым индийцем за рулем. В багажнике одна единственная сумка, а в сумке – ни одного костюма. И ни одного галстука.
- Когда тебя ждать? – интересуется Артур, принимая пакет из рук Имса. Обычно он запирает такой пакет в сейф у себя в офисе, так что назавтра он отнесет его на работу, спрячет, а через пару месяцев вернет Имсу обратно. По крайней мере, так происходит всегда последние пять лет. До этого вечера.
- Не стоит меня ждать, дорогуша, - отвечает Имс и вдруг улыбается так, как раньше: будто обещает что-то замечательное. Похоже, в этот раз обещание относится только к нему самому, Артур как будто выключен из сферы действия этой улыбки. И Артур, кстати, даже не может вспомнить, когда Имс последний раз называл его дорогушей. – Я не вернусь.

Артур сначала не понимает, как это – «не вернусь»? А театр в следующую пятницу? А гольф в воскресенье? Он внимательно оглядывает Имса, ведет взглядом с головы до ног и обратно. На Имсе джинсы, белая футболка, черная кожаная куртка, он сто лет так не одевался, он сто лет не выглядел таким молодым и довольным. Артур сто лет не видел Имса таким счастливым, отвык и поэтому в легком шоке – что вообще происходит?

- А ресторан? – спрашивает он вместо этого.
- Все прекрасно с рестораном, - отвечает ему Имс, продолжая улыбаться, и видно, что ему не терпится уже бежать, он как ребенок в последний день учебного года: скорее, скорее, бросить все и рвануть навстречу неизвестности, приключениям, будущему. – Я нашел управляющего, так что не беспокойся, тебе не придется особенно напрягаться.

Артуру почему-то кажется, что вот его оставили в школе, не пустили на каникулы, наказали, и он будет сидеть за партой в душном классе, пока остальные носятся по полям с воздушными змеями, покоряют морские просторы на надувных матрасах и доводят себя до расстройства желудка великанскими порциями мороженого. Фея посмотрела на Золушку, подумала и решила не помогать. Плохая получилась из меня Золушка, вдруг понимает Артур.

Принц в это время неожиданно притягивает Артура за шею к себе, прижимает лоб Артура к своему и говорит шепотом ему прямо в губы:

- Арти, детка, я так больше не могу. Я сдохну тут, Арти, дружок. Не могу, мне надо уехать, я еще пожить хочу. А здесь я – труп мгновенной заморозки, выгляжу хорошо, но уже неживой. Прости, Арти, ну прости меня, малыш, плохой из меня получился друг. Не моя роль.
Имс чуть-чуть отстраняется, Артуру видна каждая его ресница, крошечные зеленые искры на радужках глаз, его рот, который всегда смущал и волновал Артура, стоило только задержаться на нем взглядом, и Артур приучил, приучил себя никогда не смотреть на рот Имса. И забыл уже, как это – ощущать сладость внутри себя при виде этих губ, и теперь он в страшной растерянности – потому что эти губы вдруг прижимаются к его губам, очень мягко, очень нежно, прощаются навсегда и отодвигаются. На Артура накатывает паника: он же не успел, не успел запомнить, как это, когда Имс целует его, какой вкус, какие ощущения, да он вообще не успел ничего толком запомнить!

И сказать он тоже ничего не успевает, потому что Имс поворачивается и уходит, и вот уже слышно, как лифт поехал вниз, а Артур все еще стоит у двери с желтым пакетом в руках.

Лишь через полчаса ему приходит в голову, что он даже не спросил, где искать, если вдруг понадобится. Мобильный уже не отвечает, отключен, какой аэропорт тоже не известно, да и вообще – ну и что теперь? Не бежать же неизвестно куда? Да и зачем? Разве ему это нужно, на самом-то деле?

Так что Артур просто-напросто ложится спать, и спит вполне хорошо, без снов, а наутро, как всегда, съедает тост, а кофе берет на вынос в Старбаксе по дороге в офис, все как всегда. И пакет не забыл, несет его в своем дорогом портфеле Hermes.

И в театр он идет не один, потому что, слава богу, есть масса людей, которые с радостью согласятся составить ему компанию.

Жизнь идет своим чередом, тихо и чинно, по плану, без потрясений и ураганов, ну, так как он всегда и мечтал.

В Polichinelle он больше не заходит, достаточно того, что раз в неделю управляющий присылает ему отчет по мейлу.

Через месяц Артур решает заглянуть в квартиру к Имсу, посмотреть, не пора ли вызвать уборщицу, да и просто проверить, все ли в порядке. Какого черта его несет туда вечером, а не утром, он и сам не понимает. В квартире темно, естественно, а чего он ожидал? Артур включает свет, и сразу видно, что все нормально, мебель на своих местах, тонкий слой пыли, действительно, пора позвонить даме, которая убирается у него два раза в неделю, и которая раньше убиралась у Имса, пусть придет и наведет чистоту.

Хотя кроме пыли глазу не за что зацепиться – квартира в идеальном порядке и безликая, как выставочный экспонат. Как иллюстрация из журнала «Лучшие интерьеры». Нигде не валяются книги, нет свернутых в трубочку газет тут и сям, небрежно брошенных перчаток в неположенных местах.

В кабинете девственно чистый стол. Корзина для мусора имеет такой вид, словно ее только что принесли из магазина. Ни клочка, ни карандаша. В спальне – ни единой морщинки на покрывале цвета раухтопаза, с ручной вышивкой, Артур лично заказывал это покрывало в баснословно дорогой мастерской в Париже. Зачем он так старался, если ему все равно ни разу не довелось увидеть, как это покрывало снимают? Зачем он жалеет об этом сейчас, ведь еще месяц назад ему даже в голову не приходило думать о спальне Имса, и о том, как там поживает единственное в своем роде покрывало?

А еще через пятнадцать минут Артур неожиданно понимает, что сидит на толстом ковре в гардеробной, прижимая к носу пиджак Имса, в идиотской попытке уловить следы запаха. И действительно, гардеробная оказывается единственным местом, где еще что-то сохранилось. Вокруг висят десятки элегантных костюмов, черных, синих, серых – все как сброшенные змеиные шкурки, бесполезные, мертвые, никому не нужные.

Какой-то идиотизм – сидеть в пустой, брошенной квартире, куда никогда не вернется хозяин. Надо идти домой, полно работы, да и поздно уже. Артур встает, тщательно пристраивает пиджак на вешалку, покидает квартиру, аккуратно выключая за собой свет. Дома он переодевается, берет ноутбук и возвращается, не сомневаясь и не особенно задумываясь, зачем он, собственно, это делает. Просто ему почему-то кажется очень важным стащить покрывало с кровати и бросить его у изножья объемным ворохом, с муаровыми переливами на изломах.

В течение следующего месяца Артур окончательно переселяется в бывшую квартиру Имса. Он все так же ежедневно продолжает ходить в свое бюро, и бизнес идет отлично, просто замечательно, клиенты чуть ли не валят валом. Артур подыскивает толкового управляющего, уверяя себя, что без помощника уже никак не справляется. Он работает в таком режиме, что остальные сотрудники начинают встревоженно переглядываться у него за спиной. В театре нет ничего интересного, ни одной стоящей постановки, вот поэтому он туда и не ходит. Июнь выдался слишком жаркий, так что и гольф потерял свое очарование. По той же причине, по мнению Артура, New York Yankees в этом сезоне играют из рук вон плохо, так что с посещением спортивных мероприятий он тоже завязывает. Лето неспешно скользит к своему пику, Артур стремительно скользит к нервному срыву из-за трудоголизма и нежелания отдохнуть. Нью-Йорк ему опротивел, но и ехать никуда не хочется. Во-первых, с какой стати отрываться от работы, когда ее так много? Во-вторых, что он будет делать во время этого так называемого отдыха, если работать будет нельзя? Солнце шпарит, асфальт плавится, люди ходят по улицам почти совсем раздетые, Золушка продолжает перебирать свой мешок фасоли, несмотря на то, что бал давным-давно кончился, принц уехал, а волшебство пропало напрочь.

Артур сидит в своем кабинете, обдумывая очередной заказ. Он крутит его в голове и так и этак, и чувствует, что проект складывается как надо. Артур доволен, как может быть доволен профессионал, который уже перешел грань между мастерством и талантом. У Артура никогда не было такого чудовищного самомнения как, например, у Имса, но он знает, что хорош. Вот и сейчас – разве не этого он всегда желал? Стать одним из лучших, приблизиться к идеалу? Он почти в шаге от достижения своей совершенной картины мира. А кроме того, это ощущение помогает ему отвлечься от ненужного, от лишних сожалений, бесполезных раздумий о пустом, от вредных мечтаний.

Звонит телефон. Это их с Имсом общий адвокат. Нужна подпись Артура на каких-то документах, как доверенного лица владельца. И конечно, нужна соответствующая бумага, подтверждающая его статус. Они договариваются о встрече через час, в ресторанчике неподалеку. Артур вынимает из сейфа толстый желтый пакет, вскрывает его, чтобы достать доверенность. Вместе с доверенностью ему на стол выпадает листок с одной единственной строчкой, написанной наспех, от руки: «Если что, ты знаешь, где меня найти, дорогой».

Аналитическим способностям, самодисциплине и собранности Артура можно только позавидовать, за оставшийся час до встречи с адвокатом он успевает даже заказать билет на ближайший рейс до Кении.

На адвоката он тратит ровно двадцать минут. Артур умеет быть оперативным.

На сбор вещей у него уходит полчаса – прежние навыки никуда не делись за прошедшие пять лет.

Только в самолете он разрешает себе подумать о том, почему так успешно прикидывался идиотом, что чуть не превратился в него на самом деле. Почему за несколько месяцев с момента отъезда Имса не сообразил, куда тот мог деться, хотя тут и гадать было нечего, все ж лежало на поверхности. Почему за пять лет такой чудной, правильной, упорядоченной дружбы бок о бок в Нью-Йорке он так и не решился ответить на вопрос, на какой черт нужна ему эта дружба.

Золушка нашла в чулане запыленную хрустальную туфельку и отправилась на поиски уставшего от нее принца.

Аэропорт Момбасы выглядит в глазах Артура как посадочная полоса полувековой давности для самолетов-этажерок. Рубашка моментально прилипает к спине, льняные брюки - к ногам, и полное ощущение, что тебя случайно забыли в сауне. Небо выцвело, там не найдешь голубого цвета, даже если сильно постараешься.

Кондиционер в такси работает еле-еле, Артур чувствует себя ребенком, он уже раз пять спросил, долго ли еще ехать, и как раз открывает рот, чтобы повторить вопрос, когда такси останавливается перед маленькой одноэтажной виллой с затянутой сеткой верандой. Середина дня, улица совершенно пустынна, Артур расплачивается и остается один перед декоративной калиткой, отделяющей микроскопический дворик от дороги.

Калитка закрыта на простой крючок.

Артур нерешительно трогает ручку, дверь не заперта и бесшумно открывается. Он входит внутрь, стараясь, чтобы его было слышно: Артур очень хорошо представляет себе, на что способен Имс, и ему очень хочется остаться живым и здоровым. Особенно теперь.

Первая комната, она же гостиная, заставлена приземистыми диванами, поверх разбросаны полосатые тряпичные коврики, похоже, прямо с местного рынка, если судить по буйной расцветке. Окна нараспашку, прикрыты только пестрыми занавесками, все в розово-кофейном сумраке и пропитано, буквально насквозь пропитано Имсом, тем, настоящим, до Нью-Йорка.

Артур бросает сумку прямо у порога и проходит вглубь. В доме тихо-тихо, Артур оказывается в узком коридоре, и тут же за спиной у него раздается:

- Арти?
Имс полуголый, в одних шортах, с бутылкой в руке. Он непринужденно отхлебывает пиво, и совершенно ясно, что бутылка вот только что поменяла статус – из оружия обратно в сосуд для жидкости.

- Дашь воды? – спрашивает Артур, смотрит прямо в лицо, кажется, даже не мигая. – Жарко очень, пить хочется.
- Прошу, - Имс плавно ведет рукой, указывая на дверь слева.

Они оказываются в просторной комнате с большим деревянным столом и простыми, грубыми стульями. Тут же, памятниками цивилизации, металлическая мойка и холодильник. На окне опущенные до полу жалюзи, и комната вся полосатая. Имс достает из холодильника воду, снимает с полки стакан, он тоже весь в полосатых тенях, и от этого кажется, будто татуировки на его теле ожили и шевелятся.

Артур принимает стакан с водой. Пить на самом деле не хочется, хочется узнать, напрасно он примчался в это пекло или нет. Имс совсем не похож на привычного Имса, такого, каким он стал в последнее время, правильного, сдержанного, образцово-показательного. Кенийская жара вытопила всю нью-йоркскую лакированную скорлупу, проявила прежние, настоящие черты. Имс снова выглядит таким же опасным, как он есть на самом деле, тигром на солнцепеке – огромная, уютная, смертельно опасная кошка. У Артура екает в груди – Имс теперь ему не друг, а непонятно кто, это странно, это немного пугает, и холодеют пальцы, это возбуждает, и поэтому дрожит в животе.

Они стоят друг напротив друга, влажные и горячие, и Артур очень четко видит мелкие бисерины пота на висках у Имса.

- Арти? Так что? – тихо спрашивает Имс, ощупывая глазами лицо Артура.
- Ты сказал, я могу приехать, если будет нужно, - отвечает Артур, придвигаясь ближе. Все никак не может заставить себя открыться, искренние признания – не его конек, кажется, губы сами собой сжимаются, только бы не пропустить ни звука. Да и неужели нужно что-то еще говорить, раз уж он прилетел в эту Момбасу, чуть ли не на край Земли?
- Ну и зачем тебе вдруг понадобился старый друг? – проговаривает Имс, видно, что ему тоже трудно даются слова, жарко и язык совсем пересох.
- Не нужен мне никакой друг, - губы ну никак не слушаются, ну почему же так трудно говорить-то? – Не хочу я больше с тобой дружить, хватит.

И тут Имс делает шаг ему навстречу, притягивает к себе так, что ребра чуть ли не хрустят под его руками, и Артура прошибает насквозь – вот оно, будущее неизвестное, эй, Золушка, выкидывай свои хрустальные туфельки, держись лучше за принца, второго шанса не будет.

Дружба кончилась.

Грудь сдавлена и дышать почти невозможно, в животе все скручивается так сладко и с предвкушением, что ноги не держат, и Артур почти виснет на руках у Имса. Рубашка промокла насквозь, прилипает к телу как бинты к свежему ожогу и жжет еще сильнее. Хочется раздеться, сбросить с себя все, прижиматься всем телом к пышущей жаром коже Имса. Его поцелуи как удар электрошокера, сил нет ни на что, только упасть, подставиться, отдать себя на его волю и позволить все-все-все. Имс только что не кусает, лижет шею у уха, и кровь тоже закипает, устремляется в пах, Артур чувствует, как этой кипящей кровью наливается его член, и в голову лезет идиотская мысль, что еще чуть-чуть, и он лопнет от напряжения, потому что ни разу, ни разу за все его тридцать с лишним лет не стояло у Артура настолько крепко, так, что даже лодыжки сводит судорогой. И еще ни разу за все тридцать с лишним лет не хотелось ему отдаться кому-то по-настоящему, не телом, а всем своим существом.

Имс пытается стащить с Артура рубашку, штаны, раздеть его догола, но никак не может заставить себя отлепиться от Артура хотя бы на секунду, хотя бы на мгновение, чтобы содрать дурацкую, пропитанную потом одежду. Мозг живет отдельной от рук жизнью, нейроны не желают проводить к рукам сигналы, полное ощущение, что теперь им вообще никогда не удастся оторваться друг от друга. Ну и пусть, ну и пусть, значит, так и будет, и он прижимается бедрами к Артуру, ведь последние годы он даже и надеяться перестал, перестал представлять себе, как это могло бы быть, смирился, а вот сейчас все это происходит на самом деле, и Имс никак не может с собой справиться и хоть чуть-чуть контролировать себя и процесс. Артур обмяк, потяжелел, Имс понимает, что еще полминуты и все кончится бестолковым подростковым оргазмом, как в пятнадцать, с позорно мокрым пятном внутри штанов и стыдной растерянностью после. Имс почти в отчаянии от этого, вжимается лицом в плечо Артура, то ли стонет, то ли рычит в обиде на весь свет.

Артур вдруг начинает выдираться, дрыгается, до Имса даже не сразу доходит, что Артур пытается его оттолкнуть, изо всех сил отпихивает его руки.

- Детка, ну что, что же ты, ну не отталкивай ты меня сейчас, господи, да я не могу уже, что опять не так, да перестань ты вырываться! – хрипит Имс Артуру куда-то между шеей и ухом, и пытается сжать его посильнее, только бы перестал выкручиваться!
- Имс, погоди… подожди, да подожди же! Перестань, отпусти меня, ну пожалуйста! Имс! Имс! – лихорадочно шепчет в ответ Артур. Нотки паники в его голосе как ледяной душ, связь между мозгом Имса и частями тела моментально восстанавливается, и он находит в себе силы заглянуть Артуру в лицо, отстраниться, хотя бы на пять дюймов. На целых пять дюймов.

Имс сейчас задохнется, все это похоже на пытку, его колотит, член болезненно пульсирует. В паху горит, кожа как будто идет волдырями там, где прижимался Артур. Все это невыносимо, и непонятно, как же у него хватает сил еще держаться, когда хочется только одного – уложить этого непривычного, размякшего Артура вот прямо на кухонный стол и уже добраться до него как мечталось многие годы! Имс почти на грани изнасилования, когда Артур краснеет еще сильнее, чуть ли не до черноты и бормочет:

- Подожди, подожди, пожалуйста, ну не могу я так!

Имс дышит хрипло и надрывно, и сейчас уже ему хочется совсем другого – дать Артуру по уху так, чтобы звенело весь остаток дня! На всю гребаную Момбасу!

- Имс, я не могу так, слушай, я же грязный весь, в самолете так долго, и в такси этом вспотел, ну тебе же противно наверняка, я же весь в поту!

Имс думает, что похож наверное сейчас на внезапно разбуженную сову: с вытаращенными глазами и ошеломлением во всем теле. Вот теперь ему удается выпустить Артура из объятий, и тот неловко переступает ногами – он действительно висел у Имса на руках и чуть не упал, когда Имс отодвинулся.

Имс присаживается на стол, оглядывает Артура, неожиданно откидывается назад. Он лежит на кухонном столе, закрывая лицо ладонями, и ржет, громко, неудержимо, всхлипывая и подвывая. Шорты его натянуты в паху так сильно, что ничего не скрывают, Имс вздрагивает от смеха, и тугая выпуклость между его ног вздрагивает тоже. Артур не может оторвать от нее глаз, к тому же слабость никак не хочет отпустить его колени, и ему приходится опереться рукой о край стола.

- Арти, боже мой! – уже почти рыдает Имс. – Только ты можешь в такой момент вспоминать о гигиене! Боже мой, боже мой… - повторяет он, утирая слезы с глаз и даже не пытаясь подняться со стола.
- Я, между прочим, о тебе думал! – обиженно заявляет Артур. Можно было бы возмутиться, что за несколько месяцев в дикой Кении Имс растерял все свои манеры, но возмущаться Артуру не хочется – хочется лечь на валяющегося на столе Имса, вот зачем, зачем он опять полез со своей правильностью? Просто очень страшно разочаровать Имса, откровенно признается Артур сам себе, поэтому нужно, чтобы все было идеально.

Имс резко садится, проводит ладонями по лицу, запускает их в волосы. У него совершенно расхристанный вид, он красный от жары, смеха и неудовлетворенного желания, и вот как раз в этот момент до Артура доходит, что ведь на самом деле плевать на чертову гигиену, что ему-то самому совершенно все равно, чистый Имс или грязный, а вот хочется только его трогать везде, гладить, посмотреть и запомнить как выглядит и пахнет каждый квадратный дюйм его тела. Потому что Имс – идеален по определению, в любом виде, в любое время. Не убавить, не прибавить.

Имс по-хозяйски притягивает Артура за шею и смачно целует в губы, и облизывается с удовольствием.

- Пошли, чистюля ты мой, - он спрыгивает со стола, тянет Артура за собой вон из кухни.

Ванная комната напротив. Тут ничего нет, кроме таких же папирусных жалюзи на окне и старинной ванны на львиных лапах прямо в центре помещения.

- Давай, Арти, располагайся, - ухмыляется Имс.
- А ты… Имс… - бормочет Артур, и сам поражается тому, как растерянно и беспомощно, и с надеждой звучит его голос.
- Ты ж вымыться хотел с дороги, дорогуша, - продолжает веселиться Имс, и как-то это так у него выходит, что хочется опять плюнуть на все и прижаться, и целовать, просовывая язык между его пухлых губ, все, пора Артуру уже пересмотреть свои жизненные принципы! Пора унять правильную Золушку, забыть в конце концов про часы на башне и просто начать жить, наслаждаться пойманным в последний момент беглым принцем.

Вода закручивается вокруг щиколоток, вокруг лодыжек, медленно подбирается к коленям, а Артур сидит и думает о том, что вот сейчас все правильно. В открытое окно слышно, как на веранде, охватывающей дом по всему периметру, возится Имс. Он подтащил кресло к окну ванной комнаты, курит и перебрасывается с Артуром через окно ничего не значащими фразами: как там в Нью-Йорке, как дела в ресторане, много ли заказов на проекты домов? Артур лениво отвечает, ворочается в ванне, и вода понемногу выплескивается на пол. До него долетает дым – Имс раскурил сигару. В комнате постепенно темнеет, вдруг заголосили птицы, на грани слышимости Артур различает женские голоса.

Имс чем-то шуршит, ножки кресла скрипят по каменному полу веранды, нетерпение обоих сгущается и повисает между ними как грозовое облако.

Артур встает, вода снова льется на пол, слышно, как Имс перестает ерзать в кресле и затихает – ждет.

Вот сейчас почему-то Артур чувствует себя абсолютно уверенно, он снова целеустремлен и знает, чего хочет. И знает, что и как нужно делать.

Он переступает через бортик ванной и как есть, голый и мокрый, выходит в коридор, проходит к задней двери и выходит на веранду. С этой стороны дома ничего нет кроме бескрайнего пустыря, заросшего чем-то, похожим на гигантский осот. Капли стекают по рукам, животу, спине Артура, застревают в нежных и мягких волосках ниже поясницы. На полу темнеет цепочка отпечатков мокрых узких ступней.

Имс сидит в здоровенном плетеном кресле, удобно устроив ноги на ограждении веранды. Он бросает взгляд на Артура и тут же поворачивается к нему почти всем телом, и выражение лица Имса такое, что Артур не выдерживает, хотя сначала хотел тянуть паузу, и быстро подходит, садится верхом, прижимается грудью, просовывает руки Имсу за спину и целует его, сильно, исступленно, с жадностью. Имс тоже целует Артура, и каждый поцелуй как клеймо: «мое», «мое», «мое».

Имс слизывает капли с плеч и груди Артура, ему кажется, что это роса на свежих утренних листьях, ему все еще не верится, что это случилось, что Артур в его руках, и стонет гортанно, и тянет его руку вниз, чтобы Имс потрогал, приласкал его, и другой рукой пытается расстегнуть шорты Имса, потому что Артуру тоже хочется наконец-то увидеть, как выглядит Имс там, скорее, скорее, не замечая ободранных о молнию пальцев.

Имс сильный, он ухитряется приподнять бедра, продолжая удерживать Артура в том же самом положении, и стряхнуть с себя шорты, под которыми, слава тебе, господи, нет никаких трусов, а только огненная кожа, черные завитки волос и смуглый, крупный член с поджавшимися яйцами.

Артур думает, что это самое великолепное зрелище за всю его жизнь, хотя это, конечно, не первый член, который он видит в своей жизни, и даже не десятый. И еще Артур думает, что Имс был когда-то сделан специально для него, Артура, потому что отныне для него больше не существует ничего более прекрасного и возбуждающего, чем вот такой задыхающийся, кусающий губы Имс, с жесткими ладонями и нежными пальцами, которые везде, ну просто везде на теле Артура.

Что думает Имс – неизвестно, он вообще человек действия, поэтому он подтягивает Артура поудобнее, и сжимает оба члена одной рукой, а второй придерживает Артура за предплечье, чтобы тот не упал, уж слишком сильно он выгибается у Имса на коленях. Глаза у Артура совсем мутные, лицо приподнято вверх, рот приоткрыт, и нижняя губа припухла. Удержаться невозможно, Имс притягивает Артура ближе и втягивает эту губу в свой рот, трогает ее языком. У Артура перехватывает дыхание. Сознание отпускает его на волю, думать уже не нужно, а нужно только плыть по волнам горячего удовольствия от того, как тесно они прижимаются друг к другу, и таять от того, как длинные пальцы Имса охватывают его член и поглаживают, и постепенно наращивают ритм, проводят по оголенной головке. Артур уже не в силах сдерживаться, он упирается руками в плечи Имса, дергает бедрами, лихорадочно шепчет:

- Быстрее, быстрее, еще… ой, ну!.. не могу я…
- Блядь!.. столько ждал… столько… терпел… Арти, какой же ты… - хрипит Имс в ответ, и от этих слов Артура несет бешеной волной к сильнейшему оргазму, а Имс с воплем кончает сразу, как только сперма Артура выплескивается ему на живот.

Похоже, они распугали всех птиц, а также, весьма вероятно, соседей. Уже совсем темно, немного спала жара, Артур всем весом лежит на Имсе, и даже не думает о том, что надо бы встать, что поза неловкая, что – вдруг Имсу неудобно и тяжело. Артур почему-то совершенно точно знает, что Имсу удобно, и его ничуть не беспокоит, что они прижимаются друг к другу липкими и мокрыми животами, и что Артур жарко дышит ему в шею.

Глаза у Имса закрыты, он словно прислушивается к чему-то внутри себя, но мгновенно и жестко фиксирует голову Артура в том же положении у своей шеи, стоит тому только шевельнуться.

И тут Артура накрывает – жара, перелет, девятичасовая разница во времени, не говоря уж о сексе, какого у него еще никогда раньше не было, да и секса как такового не было у него уже очень давно! Глаза слипаются, и поделать с этим ничего нельзя.

- Арти, малыш, давай пойдем в спальню? – тихо предлагает ему Имс, нежно и заботливо, да, он так умеет тоже, жаль, что Артуру раньше не довелось услышать таких интонаций и обертонов. Ничего, он наверстает еще, вот только выспится как следует. У него же теперь все впереди. – Только у меня спальня одна, я гостей не приглашаю, - продолжает Имс с отчетливым вопросом в голосе.
- Я на это надеялся, - бурчит Артур, еще плотнее прижимаясь носом к шее Имса и вздыхая. – Никаких отдельных спален, это самый модный тренд на данный момент.

Они, качаясь и пошатываясь, добираются до спальни, и Артуру наплевать, какого цвета простыни и какое изголовье у кровати. Чтобы все было идеально, достаточно живота Имса, и его рук, которые прижимают Артура к этому животу, и пусть пропадет пропадом все остальное.

И утром – все тоже замечательно, лучше не бывает, лениво, медленно, одуряюще хорошо.

- На хрена такая дружба, - сонно бормочет Имс Артуру в ухо, покрепче обхватывая его руками, прижимая поближе собственническим жестом – мое, все мое. И впервые за много лет Артур совершенно согласен, никаких возражений: действительно, ну какие из них друзья? Смешно.

@темы: Власть несбывшегося, I don’t wanna be friends

---

"Come on baby, light my fire", NC-17, RPS

Название: "Come on baby, light my fire"
Авторы: maryana_yadova и Власть несбывшегося
Бета: нет
Жанр: романс
Рейтинг: NC-17
Категория: слэш
Пейринг: Том Харди/Джозеф Гордон-Левитт
Размер: макси
Дисклеймер: абсолютно никаких прав у нас нет
Предупреждение: порно и очень много мата, естественно, ООС
Пояснение 1: разговор Тома Харди и Бенедикта Камбербэтча в самом начале связан с событиями, описанными в нашем с соавтором предыдущем фике "Театральный роман", посвященном отношениям между Бенедиктом Камбербэтчем, Джудом Лоу и Робертом Дауни. В целом, истории между собой никак не связаны, хотя в тексте иногда эпизодически появляется Бенедикт Камбербэтч.
Пояснение 2: рваный ритм текста и разная манера изложения в данном случае специально выбранный стилистический прием.

Текст в комментариях.

@темы: Come on baby, light my fire

---

"Dreamsharers", NC-17, Inception

Название: "Dreamsharers"
Авторы: maryana_yadova и Власть несбывшегося
Пейринг: Имс/Артур ну или наоборот
Рейтинг: NC-17
Жанр: детектив + экшен
Текст в комментариях.

@темы: Dreamsharers

---

"Театральный роман", NC-17, RPS

Название: "Театральный роман"
Авторы: maryana_yadova и Власть несбывшегося
Пейринг: Роберт Дауни-младший/Джуд Лоу/Бенедикт Камбербэтч
Рейтинг: NC-17
Жанр: Роман в декорациях
Текст в комментариях.

@темы: Театральный роман