"Dreamsharers", NC-17, Inception

[vin_mar]

Название: "Dreamsharers"
Авторы: maryana_yadova и Власть несбывшегося
Пейринг: Имс/Артур ну или наоборот
Рейтинг: NC-17
Жанр: детектив + экшен
Текст в комментариях.

@темы: Dreamsharers

Comments

[vin_mar]

Продолжая кашлять, Имс поднялся на колени, медленно встал, придерживаясь за ботик, выкарабкался из бассейна. Не глядя на Артура, сдернул с вешалки полотенце, протер лицо, оставив на мохнатой ткани размытые бледные красноватые пятна. Пол вокруг был весь залит остывшей водой. Все так же смотря себе только под ноги, потому что видеть Артура не хотелось до тошноты, Имс вышел в коридор и побрел в спальню, цепляясь за стены на поворотах.

Ни одного звука, кроме собственного сипения в носу.

Что за хуйня! Он родителей-то своих помнил очень смутно, всегда был сам по себе, с отрочества свой собственный, цельный, отдельный. Может быть, когда-то ему и хотелось услышать, что он - чей-то, да только не долго, и так и не довелось, и всегда, всегда Имс был стопроцентно уверен, что это - хорошо.

Тридцать пять лет, поздно уж!

На пороге спальни до Имса вдруг дошло, что - да, он теперь - Артура. Да давно на самом деле, но дошло вот только сейчас. Имс прислонился лбом к двери в спальню, постоял, повернулся и побрел обратно.
Судя по всему, свадьбе с итальянкой состояться было не суждено.

- Целоваться, пожалуй, не станем, - заметил Артур, раскинул руки.
- Жопу подставляй, любовь моя, - все еще обиженно буркнул Имс, шмыгая носом, шумно задышал через рот, грузно плюхнулся обратно в бассейн, свалившись наконец на Артура. Тот тут же повернулся, забрался сверху, прижался всем телом, снова сильно оплел ногами, но уже не грубо, как в драке, по-другому, телом повторяя "мой, мой!"

- Ну а если бы я не вернулся? - спросил Имс, расслабляясь. От Артура было жарко, в голове шумело не переставая, и в сон клонило сильно. Нос, зараза, даже и не думал прекращать болезненно ныть.
- Не беспокойся, я б за тобой пришел. Скоро, - заявил Артур, осторожно трогая подушечкой указательного пальца нос Имс. - Тебе надо лед приложить. Отек убрать.
- Забей, само пройдет, - пробубнил Имс, неотвратимо засыпая. Сквозь сон чувствовал, как Артур трет его губкой по плечам, спине, рукам и ногам, пахло чем-то свежим и горьким, наверняка каким-то расфуфыренным артуровым гелем.

Потом Артур уговорами и угрозами, пихая и поддерживая, заставил Имса перебраться в спальню, закутал в одеяло, сам втиснулся рядом, снова обхватил руками и ногами. Тяжело вздыхал, потом не удержался опять, сказал с раздражением:

- Имс, какой же ты идиот! Мудак самоуверенный, ненавижу!
- Тише, тише, - невнятно, разбитыми губами говорить получалось плохо. – Ну ты что, Арти...
- Ты вынуждаешь меня бояться, это неприятно. Очень, - сказал Артур.
- Малыш, да ты что, ну что со мной может случиться… - выдохнул Имс растерянно, притянул Артура к себе, прижал сильно, чувствуя животом его твердый член, и завелся вдруг невозможно сильно, вспыхнув внутри жутким жаром. От бешеных глаз Артура, от всей этой правды, которую он произносил вслух, не смущаясь ни капли, будто говорил о чем-то обыденном, разумеющимся самим собой, выносило мозг.
- Плевать, что ты думаешь, плевать, как ты ко мне относишься, ты мой, мой, мой, мой! – прошептал Артур со злостью, вцепившись пальцами в бицепсы Имса с такой силой, что в тех местах, где его ногти впивались в кожу, уже стали проявляться багровые следы.
- Да-да, Арти, тихо, тихо, повернись… иди ко мне… дай, дай… боже, да это я с ума с тобой схожу… откуда только ты такой… ну прости…

Имс подтянул Артура вверх, усадил на себя, Артур тут же с размаху опустился вниз, скривился, слишком получилось резко, больно наверное. И тут же щеки у него запылали пурпуром, он начал приподниматься и опускаться, с каждым разом увеличивая амплитуду, вид у него сделался - как у маньяка, совсем безумный: перекошенное лицо, расфокусированные глаза.
Имса от этого повело еще сильнее, господи, да не было у него за всю жизнь, полную баб и мужиков, на самом деле не было никого даже отдаленно похожего на Артура, такого открытого, сумасшедше смелого. Имс старался двигать бедрами так, чтобы Артуру было удобно, смотрел на лицо не отрываясь, чтобы, не дай бог, не упустить, уловить, как же Артуру нравится больше, как сделать, чтобы ему было совсем хорошо, еще лучше. Он отдавался полностью на его волю, пусть Артур отымеет его так, как только придет ему в голову, бедный мальчик, напсиховался, человека убил, да разве так можно! Ох, Арти, откуда ты только такой взялся...

Имс погладил член Артура, другую руку просунул между их телами так, чтобы мошонка Артура, когда тот опускался, оказывалась в имсовой ладони, сказал прерывисто:

- Ну давай, скажи, как ты хочешь?.. Как сделать?

Артур наклонился, зажав между их животами кулак Имса со своим членом, уперся обеими руками в грудь Имса, сжимал его собой так сильно, что Имс еле удерживался, чтобы не кончить тут же. Длинно выдохнул:

- Хочу твой член в своей заднице..пока ты дрочишь мне... и смотришь мне в глаза, лицо твое хочу видеть, когда ты кончаешь... и слышать, как ты кончаешь... Имс... покричи мне, а?...

Имса швырнуло в оргазм мгновенно, с бело-синими электрическими пятнами под веками, с воем и рычанием, и тут же он почувствовал, что Артур кончил тоже, забрызгав горячей спермой ему грудь. У Имса еще хватило сил рвануть Артура на себя, вот пусть хоть приклеится, псих неповторимый. Еще даже хватило сил на поцелуй... а потом Имс просто выключился. До утра. Как Артур несколькими секундами позже заснул у него на груди, Имс уже не почувствовал.

[vin_mar]

***

Утреннее валяние в кровати, ленивое и долгое, с болтовней, обжиманиями, томным сексом как-то быстро и незаметно превратилось в обязательный элемент жизни. Что думал Артур по этому поводу, было неизвестно, а Имс-то просто балдел, неожиданно для себя. Он крайне неохотно оставался с кем-то на целую ночь, терпеть не мог совместные пробуждения, а вот пожалуйста - с Артуром выходило все с точностью до наоборот.

Имс встал с кровати, подошел к окну, распахнул створки настежь. В комнату тут же ворвались звуки птичьего скандала с соседнего дерева, еще влажный утренний ветер, запах сдобы из близлежащей булочной. Кто-то невидимый громко бранил кого-то другого невидимого, тот отвечал переменчивым подростковым голосом.

Имс потянулся с урчанием, прошлепал босыми ногами к трюмо, стал придирчиво рассматривать свой нос. Нос выглядел не очень-то, но болел значительно меньше, и воздух проходил вроде нормально. Имс взялся за нос указательным и большим пальцем, осторожно подвигал. Вроде все-таки не сломан. Вздохнул довольно, вернулся обратно в постель. Артур, как всегда, лежал, уткнувшись лицом в подушку, разбросав руки, подтянув правую ногу к животу. Ниже поясницы у него были две ямочки, и Имс наклонился, погладил каждую, поцеловал. Потом с удобством расположился на этой пояснице, пристроил туда локоть, а на локоть - подбородок, стал любоваться, как красиво шевелится кружевная занавеска на легком сквозняке.

Артур строптиво поерзал, но ничего не сказал, лежал смирно. Это было еще одно открытие из серии "изучая Артура" - по утрам он был гораздо сговорчивее, чем в остальное время. Раздетый Артур вообще был сговорчивее, и Имс этим пользовался.

- А оружие куда дел?
- На место убрал, - сознался Артур.

Имс сел в кровати, будто подброшенный.

- Да ты охуел совсем, дорогуша?!
- Имс. Закроем тему, - невнятно ответил Артур из подушки. - Никто ее не найдет. А мне она может еще понадобиться, и ты сам это поймешь, когда сможешь думать нормально.

Имс обессиленно рухнул обратно, слабо шевельнул рукой, ущипнул.

- Ты ее где хоть спрятал?
- В чемодане. Не лезь!

Имс не выдержал, опять сел,вытаращил глаза, даже покрутил пальцем у виска. Рывком перевернул Артура, чтобы видеть лицо. На левой щеке у Артура был розовый отпечаток от подушки.

- Ах, ну если в ТВОЕМ чемодане, то конечно! Такое же никому в голову даже не придет, верно? Арти, малыш, ты знаешь, что ты псих?
- Знаю, - хладнокровно кивнул Артур. - И в голову еще никому не приходило, что в моем чемодане могут быть не только тряпки, включая и тебя, мой проницательный друг, лучший из имитаторов. Так что заткнись. Тоже мне мачо...
- А если ее найдут?
- Кто? - Артур поднял бровь. Посмотрел внимательнее, прищурился. - Ты что, беспокоишься обо мне?

Имс фыркнул.

- Конечно нет.
- Ну вот и хорошо, - безмятежно сказал Артур и закрыл глаза. - Погладь.

Исм погладил. Потом еще.

- Скажешь, что за винтовка?
- Русская. ВСС. Еще называют "Винторез".
- Артур.
- М?
- Ты ведь не можешь не выпендриваться, да? По-своему?

Артур открыл глаза, заулыбался, на щеках тоже появились ямочки. Имс начал таять, хотя ни за что не признался бы в этом вслух.

- Я не выпендриваюсь. Это лучшее, что могло бы быть, учитывая поставленную задачу. Мне надо было бесшумное оружие для города, и я его купил. И! - он поднял вверх указательный палец. - Даже если, каким-либо невероятным образом, ее найдут после того, как я от нее избавлюсь, все равно вряд ли кому-то придет в голову связывать русскую винтовку с американцем французского происхождения. А ее не найдут. Скажут, у ИРА счеты с русской мафией. Или наоборот.
- А патроны?
- Ну что патроны? Я купил и их тоже. Не беспокойся, их хватит, - усмехнулся Артур, и тут Имсу довелось увидеть такую улыбку, которой он никогда прежде не видел у Артура. Он мог бы ее увидеть у себя, но, как правило, в такие моменты поблизости никогда не было зеркала. ЭТА улыбка Артура Имсу не понравилась.
- Зачем вообще ты притащил снайперскую винтовку с собой, Арти? - спросил он тихо.
- На всякий случай, Уилл, - так же тихо ответил Артур. - На всякий случай.

Имс не стал спрашивать, откуда Артур знает его имя. Прикинул, сопоставил, подумал несколько минут. Вдруг ехидно заулыбался:

- Я знал, что ты подслушивал. Конечно. Но все думал - где же ты ухитрился? А теперь я припоминаю - мне же все время казалось, что ты где-то рядом! Я уж думал, я сексуальный маньяк и половой неврастеник, у меня на руках псих после тюрьмы и угрозы, а я вместо этого все о тебе думаю, не могу удержаться. А значит, это был ты за забором! Запах! Арти, это был твой одеколон, совсем рядом!
- Ты и есть сексуальный маньяк и половой неврастеник, - Артур поспешно попытался сменить тему, разговор уклонялся в область, обсуждения которой хотелось избежать.
- Мы поговорим об этом через минутку! - пообещал Имс, уворачиваясь от рук Артура, который пытался заставить Имса замолчать любым способом. Точнее, сбить с мысли. - Что-то такое мне припоминается.... А! Да-да-да... Какой-то крутился там парнишка в майке и в кепке... БОЖЕ МОЙ! Арти! Ты должен это повторить!
- Заткнись! Ты действительно маньяк! - буркнул Артур, злясь.
- Что ты хочешь за это, дорогуша? - глумливо прошептал Имс. - Проси все что угодно, но я хочу посмотреть на тебя в таком виде еще раз! Еще не один раз!
- Все, что угодно? - Артур прищурился, прикусил губу.
- Да, - торжественно пообещал Имс.
- Ну хорошо. Ладно.

[vin_mar]

***
– Итак, я надеюсь, жара и местные красоты, как и красотки, – Артур выразительно посмотрел на Юсуфа, – никого не отвлекут от нашего весьма специфического исследования.
– Расследования, – подал голос Имс, поудобнее устраиваясь на стуле.
– Как Вам будет угодно, мистер Имс. Юсуф приготовил нам новое снотворное. Оно не такой убойной силы, как в прошлом деле с внедрением, – мы учли высокий риск погружения в лимб. Хотя опасность, разумеется, есть. Франческа останется снаружи и будет следить за нами. Всего нас ждет два уровня. Первый сон – Юсуфа. Это сновидение довольно общего плана, и макет Франчески выполнен в виде некоего абстрактного итальянского города. Воссозданы некоторые улицы и здания 60-х, 70-х и 80-х годов в Милане и Риме, которых уже нет. Вынужден признаться, – Артур улыбнулся Франческе, – город прекрасен. Я бы такого не построил.
– Да нам предстоит романтическая прогулка, Арти? – хмыкнул имитатор, повозившись. – Дьявол, дорогуша, зачем ты поставил здесь такие жесткие стулья?
– Чтобы ты внимательнее слушал меня, Имс.
– Да я и так превратился в одно сплошное ухо – Дали бы позавидовал.
– Какова наша задача на первом уровне сна? Встретиться с объектом, подтолкнуть его к признанию. Сделать это будет непросто, учитывая, что наш художник страдает маниакально-депрессивным синдромом и легкими шизофреническими наклонностями. Однако нельзя забывать, что он еще и абсолютный нарцисс, как мы успели выяснить.
– Просто красавчик, – резюмировал Юсуф.
– Давайте думать, как мы можем подтолкнуть его к признанию.
– Что?! Давайте думать?! – возопил химик. – Ребята, да я был уверен, что вы уже все продумали! Чем вы занимались все это время? Вот почему я категорически против служебных романов.
– Не думаю, что стоит развивать эту тему дальше, Юсуф, – Имс сунул в зубы сигарету, наклонился к зажигалке, чиркнул, затянулся. – Мы всегда составляли план сообща, с чего бы ты недоволен?
Артур присел на край стола, закатал рукава рубашки, оглядел собравшихся, покачал головой.
– Давайте-ка сконцентрируемся.Итак, думаю, мы должны «случайно» познакомиться с объектом на некой выставке в пафосной художественной галерее. Выставке, например, ранних работ Караваджо, до этого считавшихся утерянными. Как вы помните, когда Караваджо бежал из Милана после драки, все его работы, остававшиеся в мастерской, бесследно исчезли.
– Бежал после драки? – удивленно спросил Имс.
– Драка закончилась смертью некоторых участников, и его разыскивали.
– А.
– Итак, Тремонти явно испытывает к выставке интерес. Скорее всего – у него сразу возникнут подозрения, не подделки ли это. Мы должны эти подозрения подогреть. Здесь я разыграю владельца галереи и эксперта по Караваджо.
– Рафинированного богатенького зануду? И на тебе будут твои ослепительные до абсурда костюмчики?
– Заткнись, Имс.
– Да я в восхищении, Артур! Мы в восхищении!
– Познакомлюсь с объектом, выведу его на разговор о том, что Караваджо крайне сложно подделать.
– Может быть, он сразу купится на твое обаяние, расскажет все свои секреты, и нам не придется идти на второй уровень?
– Было бы хорошо, но слишком хорошо, чтобы быть правдой. Далее я приглашаю его в ресторан при галерее, выпить по бокалу вина, и между делом говорю, что мне должны привезти еще одну картину – настоящую сенсацию! Потрясающей красоты холст, который также еще никто не видел, только уже зрелого периода творчества (примерно одного времени с «Усекновением главы»), с только что установленной подлинностью. Но я также говорю, что один мой знакомый… к примеру…
– К примеру, сеньор Гаспери… – ввернул Имс.
– К примеру, сеньор Гаспери… да… – усмехнувшись, согласился Артур, – убеждает меня в том, что это скорее всего будет подделка. В общем, мы воссоздаем ситуацию, сходную с той, которая сейчас есть в реальности. Делаем все, чтобы разбудить эмоции объекта, ввергнуть его в хаос переживаний.
– Как мне нравится, как ты выражаешься, Арти. Ты мог бы писать стихи. Но я что-то не вижу, что лично я буду делать на первом уровне? Речь только о твоей персоне.
– Я уж не говорю о себе, – поддержал Юсуф.
– Нет, я не забыл, – уголок рта Артура пополз вверх. – Имс будет имитировать самого Гаспери, который тоже пришел посмотреть на неизвестного Караваджо – и одновременно на встречу со мной. Юсуф изображает человека, который привез мне картину.
– Такая художественная мафия, – улыбнулся Имс.
– А что? – сказал Юсуф. – Мне нравится.
– Итак, сначала я говорю с Караваджо, потом к нам присоединяется Гаспери, о недоверчивости которого я перед этим упоминал в разговоре, мы идем в ресторан, все немного пьянеем, спорим с Гаспери о возможности подделки… Пусть будет спор. И взаимные обвинения и подначки, которых в жизни в таком очевидном ракурсе быть не может. Мистер Имс справится с этим прекрасно, мне думается.
– Дальше?
– Дальше я настолько пьян… и глуп, что предлагаю всем вместе посмотреть картину, которую мне привезет Юсуф. Я только рад, что рядом со мной два таких специалиста, как Тремонти и Гаспери. Юсуф появляется, очень таинственный, с тубусом в руках, мы поднимаемся в комнату, разворачиваем холст…
– И там оказывается очевидная подделка.
– Стопроцентно. Мы же не знаем в точности, как писал Караваджо. Портрет Иоанна Крестителя. Он писал его много раз. Возможно, был влюблен в натурщика.
– Вот как?
– Не знаю, это просто предположение, Имс.
– Фантазируешь, Артур? Ну-ну.
– Дальше ведем себя по ситуации. Но помним, что наша главная задача – выбить признание. Эмоциональные манипуляции, провокации.
– Ну, допустим, Тремонти в раздрае, но он же не дурак, хоть и псих.

[vin_mar]

– Мы все еще пьем вино, куда легко добавить некие капли. А потом мы идем на второй уровень, а Юсуф держит сон. Второй уровень – мой.
– Почему это твой, детка, объясни мне?
– Потому что мы оказываемся в средних веках, а у меня папа – медиевист, – широко улыбается координатор.
– А, папа-искусствовед, извини, я забыл.
– И вот тут начинается самое интересное. На втором уровне мы оказываемся в начале 17 века. Географически мы находимся здесь же, на Мальте, поскольку зрелый период творчества Микеланджело Караваджо пришелсяна время его жизни именно на этом острове. А мы напрямую сталкиваем Тремонти с объектом его фиксации. То есть – с самим живописцем.
– Ух ты! – сказал Юсуф.
– Караваджо будет изображать Имс, я так понимаю, – заметила Франческа. Она слушала с явным наслаждением – тема была ей известна более чем хорошо.
– О да, и у нас мало было случаев, когда имитатору практически не придется притворяться, – съязвил координатор. – Имс еще изучит биографию Караваджо, но навскидку вот вам его портрет. Художник был азартным игроком, постоянно делал долги. Кроме того, был крайне вспыльчив и все время встревал в драки и дуэли. Сначала по этой причине он вынужден был бежать из Милана. Потом жил в Венеции и Риме, откуда опять бежал – после ссоры во время игры в мяч и последовавшей за ссорой дуэли с убийством – в Неаполь, а потом на Мальту. Здесь жил и творил некоторое время, но умудрился вступить в конфликт с могущественным вельможей – по другим данным, с одним из мальтийских рыцарей – был брошен в тюрьму и вновь бежал – на этот раз на Сицилию. Однако покой ему только снился. На Сицилии его преследовали наемные убийцы, подосланные пресловутым мальтийцем, Караваджо скитался по городам Южной Италии, потом, рассчитывая на помощь римских покровителей и прощение папы (с которым у него тоже были не самые лучезарные отношения по причине несовпадения взглядов на изображение религиозных персонажей), отправился в Рим. По дороге заболел сифилисом, и в городке Порто д’Эрколе умер от солнечного удара.
– Я сейчас разрыдаюсь, – сказал Имс. – Вот это биография.

– Кардинал Борромео, познакомившись с Караваджо в пору его римской жизни, описал его как, цитирую, – Артур заглянул в блокнот, – «человека неотесанного, с грубыми манерами, вечно облаченного в рубище и обитающего где придется». Твоя задача, Имс, – изобразить весьма неприятного Караваджо, чтобы наш объект начал сомневаться, а хорошо ли это – быть воплощением, реинкарнацией, эманацией великого живописца или кем он там себя считает. В частности, Караваджо должен заявить, что никто не может сравниться с ним в его таланте и что вся это якобы тождественность гения и характера – полный бред.
– Арти, а ты не считаешь опасным такое воздействие на психику? Не боишься, что сон сразу рассыплется, как только мы начнем копаться, где корни психических отклонений?
– А тебе не приходило в голову, Имс, что наш художник, может, вовсе не шизофреник, а ловкий плут, который ведет свою игру?
– Зачем ему?
– Боюсь, что это мы узнаем только во сне.
– Что-нибудь хорошего этот парень сделал?
– Ну, к примеру, он открыл для итальянской живописи жанр натюрморта. Но это мелочи. Фактически Караваджо стал реформатором итальянской живописи – сменив маньеризм и академизм на реализм. Простые персонажи, натуралистические эффекты, драматизм обычной жизни. Именно Караваджо ввел особую игру света и тени в живописи, которую мы потом видим у Рембрандта. Да практически все известные мастера 17 века в Западной Европе ориентировались на его творчество – Рубенс, Веласкес, Жорж де Латур, Йорданс… Кроме того, возникла целя плеяда художников-караваджистов в разных странах. Они писали в манере Караваджо.

– Хочешь сказать, его уже и тогда подделывали?
– Я этого не говорил, но да – вполне возможно. И даже возможно, что некоторые ранние работы Караваджо – на самом деле поздние подделки караваджистов. Их определить, как вы понимаете, труднее, чем подделки современных художников.
– Прелесть что за дельце, – хмыкнул Имс.
– Подробная биография и исторические свидетельства в этой папке, Имс. Изучи, пожалуйста.
– Да уж можешь не волноваться, пупсик. Мать моя женщина, это что же – мне придется облачаться в блузу с бантом и бархатный берет?
– Я думаю, тебе очень пойдет берет, Имс, – Артур кусал губы. Его воображение отказывалось представить Имса в облачении художника 17 века. – Тебе предстоит посмотреть много полотен того времени. К счастью, сохранился и весьма реалистичный портрет самого Караваджо. Вот он.
Артур вывел слайды на экран, блестяще сымпровизированный огромной белой простыней.
– Арти, как ты хорошо подготовился, – поцокал языком имитатор. – А глаза у него на этом портрете – весьма дикие.
– Не сомневаюсь, Имс, что ты вникнешь в этот образ. Тем более что особой достоверности здесь нам не потребуется – Тремонти никогда не видел подлинного Караваджо. Напротив, чем больше расхождений будет с лелеемым им образом – тем лучше для нас.

– Ладно, с этим понятно, но остается настичь, так сказать, художника в реальности.
– Придется стать взломщиками. Проникаем в дом ночью. Если проснется, имитируем ограбление – мешок на голову, несколько капель снотворного, как всегда. Но лучше, чтобы не проснулся – просто несколько капель на кожу, а потом – волшебный чемоданчик.
– Если проснется, нас будет искать местная полиция, а возможно, и интерпол. Так себе перспективка. Да и Меризи будет не слишком доволен. Кстати, – Имс развернулся к Артуру, – мне ведь звонил этот твой дружок на днях.
– И почему я слышу об этом только сейчас?!
– Ну вот слушай: исключая запугивания в мой адрес, он намекнул, чтобы мы как можно более основательно порылись в голове у нашего шизофреника – нет ли у него работ других известных художников, не прячет он в своих закромах еще чудес. И у меня опять неприятные ощущения. Меризи очень непрост, он явно что-то знает. Знать бы – что.
– Все равно ты должен был сразу мне сказать.
– Я ничего никому не должен, детка, – оскалился Имс. – Кстати, а что с Гаспери?
– Погружение в сон Гаспери мы будем планировать, когда закончим с Тремонти. Возможно, у нас появятся новые данные. К Тремонти мы идем ночью с четверга на пятницу, в два часа ночи. Есть еще вопросы? Тогда собрание закончено.

[vin_mar]

Артур поймал себя на том, что едва сдерживается, чтобы не хлопнуть со всей дури блокнотом об стол. «Я ничего никому не должен, детка». О, он знал, как это называлось: «Давай-давай, Артур, установим твои правила, потому что мне насрать на любые правила».
Да и какие правила в случаем с Имсом, Артур, ну ты же сам знаешь.

В Имсе всегда сидел зверь, и именно этот зверь Артура и волновал безбожно. То темное, дикое, что иногда прорывалось в его глазах, в гримасах, в раздувающихся ноздрях, в том, как кривился пухлый, капризный рот, в бесшумных движениях, в ленивой хищности, иногда переходящей в бешенство… И в бесстыдстве, конечно же, в той лишающей воли, волокущей куда-то в первобытную темноту чувственности, которая каждый раз ошеломляла Артура.
Артур старательно перебирал бумаги на столе – в груди мешало что-то острое, а щеки уже горели, стоило только подумать о том, как Имс умеет иногда смотреть. Он смотрел так, как люди с покрытых патиной портретов старых итальянских мастеров – слишком много неукротимой страсти для современного мира миддл-менеджеров.

Сейчас имитатор бродил по зале, держа в одной руке распечатки с биографией Караваджо, в другой – сигарету, и насвистывал, изредка бормоча какую-то тарабарщину вроде «по колким рубиновым улочкам брожу я с сиреневой удочкой».
– Арти, – проговорил он, не отрываясь от бумаг, – ну чего ты опять затаился?
– У Меризи есть что-нибудь на тебя?
– Что может быть на меня у Меризи? Просто теперь Орден знает, где я. Вот и все. Вдруг я понадоблюсь им для определенных нужд? Придется хорошенько заметать следы.
– Блядь.
– Да брось, ситуация значительно проще той, что была при внедрении.
– Мы еще даже не спускались в сон, Имс! Мы не знаем, проще она или нет.
– Ну, в данном случае мы не зависим от заказчика. Можем бросить это дело в любой момент. Мне – наплевать. Вот честно. И на деньги наплевать. Только ты поедешь со мной.
– Ты же знаешь, что я не могу просто так отказаться, Имс. Какая у нас будет репутация?
– Ну тогда решили все окончательно. Кстати, будешь моим натурщиком на втором уровне.
Артур ошеломленно вскинул глаза.
– Что? Имс!
– Ну а кем ты там будешь? Миловидной служанкой?
– Имс!!!
– Черноглазой девушкой в знаменитых мальтийских кружевах? – резвился Имс. – Будешь изображать натуру для Иоанна. В конце концов, вы оба – евреи.
– Я тебя придушу после извлечения, – пообещал Артур.
– Это – да? О боже, он сказал «да»!
– Я ничего не сказал.
– А как насчет клуба? Извлечение – через три дня, у нас есть время оттянуться. Секс, наркотики, рок-н-ролл, а? И ты наденешь эту маечку и драные джинсы, как модель у Армани, ммм?
– Господи, ты о чем-то другом думаешь? Убери руки от меня, Имс.
– Хорошо.
– Твою мать.
– Что, не хорошо?
– Я тебя ненавижу.
– И я тебя.

С тех пор, как все более-менее решилось, наступили прямо-таки идиллические дни. Тихие утра – когда пили кофе и сок, курили и негромко переговаривались, рассказывая друг другу всяческие истории с налетом высококультурности. Жаркие дни – бесконечно длинная сиеста, когда спали, накрывшись тонкими простынями, в сумраке спален, где все ставни были закрыты, а Имс клал тяжелую руку Артуру на спину, собственнически пододвигая к себе. Душные вечера, когда все уходили в морю – или вместе, или негласно разбившись по парам. Юсуф с Франческой искренне сдружились и подолгу болтали, обмениваясь особенностями двух культур – и только тут Артур обнаружил, что Юсуф – весьма начитанный, образованный и вообще очень яркий и забавный парень. Жаль, что он раньше этого не замечал, как, впрочем, не замечал многого, будучи слишком зациклен на том, чтобы сделать все лучше всех. Перфекционизм всегда незаметно переходит в эгоизм, думал он, и чем он лучше Тремонти? Тот тоже желает быть самым лучшим. Но порой это отвратительно.

Правда, один раз Франческа ушла к морю с Имсом, и это была очень, очень долгая прогулка, и оба вернулись какими-то другими – притихшими, задумчивыми, словно бы прогулявшимися в прошлое. Артур даже не испытал ревности, а гораздо хуже – острую, холодную грусть. Между этими двоими было что-то, чего он никогда не узнает, более того, возможно, ему никогда подобное не будет доступно и даже понятно. Он ревновал Имса не к людям – он ревновал к чувствам, которые тот испытывал с ними. Он знал, что не может быть универсален, и знал, что это нормально, но не мог смириться.

Во время второй такой ночной прогулки Франчески с Имсом Артур пошел к морю один. Он сидел на песке почти у самых волн и смотрел на неспокойное море. Белая пена набегала на берег, соленые брызги прилетали в лицо, за спиной колебались горящие свечи бара, неподалеку в полосатом шезлонге мелькали шепчущиеся тени, а Артур сидел и, наверное, впервые в жизни ничего не планировал. Впервые в жизни он хотел быть здесь и сейчас, и ему не хотелось сделать все еще лучше, не хотелось куда-то бежать, к чему-то стремиться в нетерпении. Время его жизни, как в одном стихотворении, текло от вторника до среды, и от среды до четверга, и в темноте разглаживало все морщины, и заметало собственные следы. Эти русские иногда совершенно гениальны. И впервые Артур понял слова поэта, вопрошавшего: зачем нам двадцатый век, если есть девятнадцатый? Артур так же сейчас мог спросить: зачем мне что-то еще, раз есть это? Раз есть – Имс? Впервые все было правильно. Наконец-то.

[vin_mar]

– О чем думаешь?
Привычка к некоторым манерам Имса не спасала – дыхание все равно сбилось.
– Я никогда не привыкну.
– К чему?
Имс опустился рядом, поддернув льняные брюки. Скрестил ноги. Загреб рукой песок.
– К тому, как ты подкрадываешься. Да и вообще.
– Мы гуляли с Франческой.
– Знаю.
– Все-таки мы очень давно не виделись.
– Имс!
– Ревнуешь?
– Нет. Хуже. Завидую.
Имс издал неопределенный звук.
– А тебя тут без меня никто не снял?
– Думаешь, есть смысл соглашаться на предложение другого татуированного ублюдка? – прищурился Артур.
– Я ведь убью, – просто сказал Имс.
– Убьешь, – согласился Артур.

***
– Нет, это я не надену, Имс!
– Арти, пупсик…
– Вот именно, я уже совсем пупсик и пупсиком в кубе быть не хочу! Категорически нет!
– Но все мальтийские красавчики носят цацки! Ну Арти? Я же не прошу тебя надевать перстни, это еще скромно!
Имс призывно позвенел толстой золотой цепью перед носом Артура.
– Потому что они на треть арабы, а на треть вообще цыгане! А я – еврей, если ты не знал. Французский еврей! Дитя цивилизованных родителей-искусствоведов, как ты любишь перевирать их профессию!
– И потому такой вредный?
– Именно.
– Блядь, Арти, тебе все идет! Даже драные джинсы! Мы всегда сможем прокормиться, продав тебя для рекламы, от белья до шуб. Это ж надо родиться с такой задницей! Такой спиной и шеей! Бляяяяядь, нет, мы никуда не пойдем, нахрен клуб, Арти. Я не хочу, чтобы тебе перещупали в темноте до синяков. Я точно же кого-нибудь убью, и меня посадят! И вряд ли ты долго будешь носить мне сухари!
– Сухари я буду носить тебе каждую неделю, пока не выйдешь, – успокаивающе произнес Артур. – Ты определись уже. Я с радостью переоденусь, но в клуб мы все равно пойдем. Хочешь, я надену тот костюм?
– Тот костюм? Нет, тогда ты точно не переодеваешься.
Артур не выдержал и фыркнул.
– Господи, я чувствую себя педофилом, – сказал Имс, оглядывая его. – Да тебе лет 16 на вид!
– Знал бы ты, кем себя чувствую я, не надев белья под эти джинсы!
– Все, Арти. Ничего не говори. Иначе мы не дойдем до клуба. Что за клуб-то?
– Есть одно местечко. Закрытое заведение.
– С местными уже снюхался? И когда ты успеваешь, Артур?
Артур повел плечом и надвинул кепку на глаза.
– Не все же тебе гулять с Франци. Я тоже могу себе кое-что позволить.
– Нет, – прорычал Имс и силой дернул его на себя. – Не можешь!
– Имс, это были просто разговоры. Как и у тебя с Франческой.
– Артур! Франческе уже 60! Мы старые друзья! И, блядь, совсем другое дело – эти мальтийцы! И мальтийки! Я их знаю! Они же трахают все, что движется! Арти! Ты вообще слышишь меня?
– Имс, все нормально. У тебя нет повода для ревности.
Имс пнул подвернувшийся стул.
– Вот блядский пиздец!
– Пошли, Имс. Отыграешься на мне уже совсем скоро.

[vin_mar]

Клуб на самом деле оказался очень закрытым. Можно было сотню раз пройти мимо и не обнаружить ни намека на его присутствие.
Пришлось влезть в несколько узких калиток в каких-то высоких кованых оградах, спуститься по ступенькам на три террасы, чтобы обнаружить еще одну калитку, у которой стояло несколько смуглых парней. Артур перекинулся парой слов с одним из них, тот позвонил кому-то по телефону – тогда из глубины густого сада вышел еще один парень, совсем арабской внешности, и повел их дальше вниз.
Только спустя еще две террасы они оказались в огромном баре на берегу моря, с танцполом, окруженным верандами. Гремела музыка, пахло морем, алкоголем и удушающими сладкими духами. Артур и Имс пробирались к бару между влажных от пота маек и совершенно мокрых голых спин, машинально перешагивая через круглые лампы в полу под стеклом. Вся танцевальная зона была усеяна такими лампочками, имитирующими свечи. Впрочем, столы на верандах оказались уставлены уже настоящими круглыми свечками. Имс сразу приметил, что в этом романтическом сумраке наблюдаются весьма удобные диваны и что каждая веранда отделена от другой чем-то вроде укрепленного на шесте полотна. Полотна с плотными шелестом трепетали на ветру. Крыши веранд были увешаны маленькими фонариками, но при этом в их глубине было достаточно темно.
– Идеальное место, – услышал Артур его шепот и улыбнулся.
По поводу свободной веранды и нужного количества алкоголя договаривался уж Имс, низко склонившись к небритому лицу бармена. Договорился Имс и насчет кое-чего другого, с неизвестно откуда взявшимся гортанным арабским акцентом поболтав с парнями у туалета. Уже через несколько минут Имс ловко мешал с табаком забористый марроканский киф.
– С тобой не пропадешь, – лениво заметил Артур. Ему уже было хорошо. Он разулся и забрался на диван с ногами, потягивая виски; покачивал стакан, слушая, как лед позванивает о его стенки.
– Я вообще сокровище, – кивнул Имс, делая первую затяжку и передавая косяк Артуру. – Кстати, Артур, вот тебе пример, как можно удобно проводить совещания. Вот именно такая куча подушек меня устраивает. И можешь делать свои нудные доклады в этих джинсах – это хоть немного оживит наш процесс планирования.
– Сегодня ты совсем зря тратишь свое сомнительное остроумие, Имс. Пойдем лучше потанцуем.
– Потанцуем? – Имс сделал брови домиком. – Так вот чему первым делом учат пай-мальчиков в Сорбонне?
– О, и не только этому. Ну это же клуб, Имс!
– Иди, а я посмотрю на тебя. Когда я еще увижу мистера Артура-в-тесном-галстуке вот так…
– Ты, как всегда, преувеличиваешь, Имс, – пожал плечами Артур и пробрался мимо имитатора к выходу с веранды.
Он пребывал в абсолютно безмятежном состоянии. Таком безмятежном, что от него веяло холодком, и Имс ощутил укол досады. Покончив с гашишем, он принялся за виски. Хотя мешать, по идее, не следовало бы. Некоторое время ему даже удавалось не смотреть на танцпол. Но недолго. Очень недолго.
Когда он увидел Артура там, в глубине толпы, – клуб был забит до отказа, танцевать в полном смысле слова оказалось невозможно, можно было только мелко двигаться среди плотной массы чужих тел, – то потянулся за сигаретой. Артур тек, как змея, перемещался из движения в движения неуловимо и плавно, как восточные танцовщицы. На лице его сияло совершенно блаженное выражение, он закрыл глаза и словно бы слушал совершенно другую музыку – внутри себя.
У Имса встало позорно быстро. И так же позорно быстро захотелось прижаться к Артуру. Но, похоже, сейчас это делал кто-то другой – он узнал парня, которого они первым увидели возле калитки клуба, с кем договаривался координатор. Парень почти прислонился грудью к спине Артура и держал ладони в сантиметре от его бедер, словно пока не решался положить их на артурову задницу. Имс не глядя куда-то ткнул только что раскуренную сигарету и поднялся.
Через несколько секунд парень, покусившийся на танцующего Артура, был оглушен ревом, как ему показалось, доисторического ящера в самое ухо. Он даже не стал разбирать, что конкретно сказал ему Имс, и моментально смылся.
Теперь Артур чувствовал спиной грудь и живот Имса, и его руки на своих бедрах, и, черт, черт же, хотелось прижаться еще ближе, хотя одежда стала совсем влажной от пота, и было изнуряюще душно.
– Что, детка, решил доказать мне что-то? Я и так знаю, что на тебя большой спрос…
– Имс… – Артур откинул голову ему на плечо и стиснул пальцами его пальцы. – Может, хватит уже разборок?
– Может, и хватит, – коротко посмотрев на него, кивнул Имс.
Сейчас они двигались в ритме Имса – и Артур подумал, что уж что-то, а плавные и сильные движения удавались Имсу прекрасно. Как будто большая кошка тихо скользит за добычей. Как будто где-то неслышно звучат барабаны. Как будто где-то поет муэдзин. От Имса веяло опасной, горячей истомой, и Артур плавился, и терся об него, не мог больше терпеть. Романтично потанцевать, глядя глаза в глаза, не удалось – Артур вцепился в запястье имитатора и потащил обратно на веранду.
– Ого, детка, я буду чаще покупать для нас веселый пластилин, – расширил глаза Имс, когда Артур буквально выдрал его из летней рубашки и опрокинул на диван. На дальнейшие шутки имитатора не хватило, поскольку его член оказался в горячем горле. При этом Имс отлично видел лица людей на танцполе, и некоторые бросали взгляды в их сторону, хотя на веранде было наполовину темно. Но и наполовину светло.
Артуру же сейчас было все равно – ему казалось, что он снова словно бы в первый раз добрался до Имса, что в первый раз в его руках оказался этот самый невыносимый в его жизни тип…тот нахальный, развязный, безбашенный, опасный ублюдок, которого Артур возненавидел сразу, как только увидел, – потому что сразу же захотел, а это было вне правил. И никакой логики не было в том, что их постоянные стычки привели к тому, что сейчас Артур самозабвенно сосал Имсу на виду у половины клуба, под грохочущую попсу, а Имс кусал губы, чтобы не заорать в голос.
Вдруг Имс его остановил.
– Э, нет, детка, – прохрипел он. – Легко ты сегодня не отделаешься… Я тебя трахнуть хочу.
Подушки грудой попадали на пол, туда же полетели майка и джинсы Артура. Имс усадил его к себе на колени.
– Извини, Арти, ничего мы, конечно, с собой не взяли, идиоты, придется так, – сказал он, быстро растирая слюну по члену.
– Похуй. Давай же уже!
Имс ощерился, показав почти все зубы, и медленно насадил Артура на себя.
– Блядь, – простонал Артур, начав двигаться, – мы могли хотя бы задернуть эти тряпки…
– Нихуя, – Имс тяжело дышал, придерживал Артура за бедра, слегка подавался навстречу, – ты же хотел публично… какое же публично… если бы мы закрылись со всех сторон… Пусть «спасибо» скажут…
– Блядь, как же хорошо-то…
Имс только что-то шипел, сдерживаясь – он хотел протянуть как можно дольше, насладиться сполна, потому что Артур так жадно, нетерпеливо двигался, так извивался в его руках, так сжимал его собой… И глаза у него были томные, как у девочки-школьницы в первый раз, и выглядел он так хрупко и развязно, что Имс хотел запомнить это навсегда.
Однако желание со всей дури втрахать Артура в диван в конце концов пересилило, и Артур только слабо, удивленно вскрикнул, когда Имс вышел из него и повалил на спину.
– Ииимс… вот сейчас… точно надо закрыть… – прошептал он пересохшими губами.
И Имс выругался, но дернул полотнища со стороны клуба, так что они оказались в полностью закрытой веранде, не считая стороны с моря, где виднелись то тут, то там целующиеся в шезлонгах парочки.
– Публичность похую, значит?
– Плевать мне на все, давай, вставь мне снова, я сдохну сейчас без твоего члена…
– Да ты как последняя сучка, Арти…
– Заткнись, Имс…
И Имс, конечно, заткнулся.
Он закинул ноги Артура себе на плечи и накрыл его собой, двигаясь длинно и медленно, входя по самые яйца и выходя почти до конца. При каждом движении Артур пытался ловить его губы, или кусать его плечи, или лизать шею, ну а потом уже только стонал, и Имс улавливал, как меняются эти стоны, как становятся все более томными, бесконтрольными, жадными, и увеличивал скорость, пока наконец не обнаружил себя вбивающим Артура в плоские подушки дивана с такой силой, что тот уцепился за круглый стол со свечками, грозящими упасть Имсу на спину. И еще Артур кричал так, что наверняка было слышно не только в клубе, но эхом по всему побережью. Осознав это, Имс еще успел почувствовать, как мышцы Артура сокращаются и как животу становится горячо, и подумал, что это хорошо, потому что он не смог бы больше продержаться. И взорвался сам, перестав на несколько секунд видеть и слышать.
Очнулись они через несколько минут, лежа друг на друге, потные, липкие, разгоряченные и одновременно озябшие от ветра на влажной коже.
– Охуеть… – сказал Артур.
– Не то слово, – усмехнулся Имс.
– Больше нас сюда не пустят.
– Я не буду плакать, – сказал Имс, поднимаясь с Артура. – Пойдем домой или здесь поспим?
– Давай здесь.
– Окей, детка. Вернем подушки на родину. Обними меня.

[vin_mar]

– Как ты думаешь, когда-нибудь люди будут ходить в сон, как в магазин? Хотя о чем я – конечно, станут…
Франческа сидела на крыльце и смотрела в темноту. На плечах у нее светлела тонкая шаль.
Имс слегка улыбнулся, присаживаясь рядом.
– Франци, с чего это вдруг тебя волнует?
– Отчасти я чувствую себя ответственной за это, Имс. Мы все ответственны за это. Мы увеличиваем практику осознанных и перекрестных сновидений… Совершенствуем саму технику снохождений… Непрерывно работаем над оборудованием... Строим сны все сложнее – и это дается нам все проще… Связи между извлекателями налажены по всему миру – и информация просачивается вовне, все равно просачивается! Как бы мы ни скрывались! Сомнацин уже попадает на черный рынок. Его покупают доморощенные сновидцы. Ты слышал о группах так называемых «хакеров сновидений»? Они огромны, эти группы. Там пока все топорно, доморощенно… Но когда-нибудь эта самодеятельность соединится с информацией от нас… И что тогда будет? Мы сделали реальность пористой, carino. Открываем дыры в другую реальность. А любые дыры – это плохо.
– Но тебя же не волнуют вопли Гринписа по поводу загрязнения мирового океана и вырубки лесов Амазонки, Франци… Разве это не серьезнее? Ты волнуешься за психическое здоровье несколько тысяч недоумков, составляющих карты снов при помощи карточных пасьянсов? Мне на них абсолютно наплевать. Меня больше беспокоит, что ты заморочена какой-то ерундой.
– Несколько тысяч? О, как же сильно ты недооцениваешь риски, carino. Извлечения, внедрения… Ты же помнишь, что идея сильнее любого вируса? А теперь представь мысленную пандемию. Самоуничтожение, например.
Имс пожал плечами.
– Может, ты и права. Но мне реально наплевать. Я циник, Франци. Я беспокоюсь за свою безопасность. За твою. За Артура.
– Сильно он тебя зацепил, – улыбнулась Франческа.
Имс не ответил, зажимая губами сигарету, и выражения лица в темноте его не было видно. Но Франческа знала, что он тоже улыбается.

Когда Имс успел подделать ключи, никто не знал, хотя, справедливости ради надо сказать, что времени на это у него было предостаточно – пока художник часами писал на плэнере, просиживал в кафе за чашечкой латте или лобызал свою пухленькую блондинистую пассию. Да и замки, два из которых, казалось, были ровесниками дома, сами по себе оказались несложными. В Ла Валетте не особо заботились о вопросах безопасности.
В квартире, огромной и сумрачной, пахло кофе, пивом и сладким вином. Художник затерялся в огромной, вполне средневековой кровати – судя по всему, он-таки успел приложиться к бутылке чинзано перед сном, и Артур, капая объекту на висок, поморщился: это могло повлиять на сон.
– М-м, мы все расположимся на этой гигантской постели? Как эротично, – поднял брови имитатор.
– Ты бы заткнулся, Имс, – прошипел проводник, быстро разматывая провода ПЭСИВа.
– О, ты купил эти легендарные гибкие иглы? Где достал? – восхищенно прошептал Юсуф. – Ну скажи, Артур? Мне тоже надо.
– Да вы сговорились, что ли! – возмутился Артур, вставая на колени рядом с Имсом и вводя ему в вену катетер.
– Из тебя вышел бы прекрасный врач, – отметил Имс, наблюдая за ловкими тонкими пальцами.
– Мой дедушка был хирургом, – кивнул Артур, пряча улыбку.
– Евреи…
– Франческа, тебе удобно?
– Рядом с вами – да, рядом с этим алкоголиком – нет.
– Бродячий цирк, – пробормотал Артур, закончив с установкой катетеров и сам быстро ложась на кровать. – Помним, у нас на первом уровне – … минут, на втором –… Франческа?
Итальянка нажала на кнопку подачи сомнацина, и через несколько секунд команда погрузилась в сон.

Артура швырнуло в ослепительную синеву, внутри которой рябили яркие огненные блики и белые барашки пены. Через секунду до него донесся шум моря. Оно находилось в отдалении, но было таким неспокойным, что Артур будто бы совсем рядом слышал его недовольный рокот.
Стоял он на террасе небольшого трехэтажного белого здания. Море было ярко-зеленое, напоминало Тирренское. И вообще весь пейзаж напоминал Террачину – город на знаменитом побережье Одиссея между Неаполем и Римом. «Ностальгия римлянки», – вскользь подумал Артур о Франческе, наблюдая за тревожными стаями белых чаек.
Он вошел внутрь здания, на первый этаж, где прогуливались неуловимо одинаковые гости с бокалами в руках.
Светлые стены, увешанные новыми произведениями европейского постмодернизма, напольные вазы с белыми орхидеями – Франческа явно с любовью обставляла интерьер. «Гвоздь программы» – свежеоткрытые картины Микеланджело Караваджо – были выставлены на втором этаже, куда Артур и направился. Мимоходом взглянул в зеркало: узкий темный костюм, рубашка в тончайшую полоску, оливково-серебряный галстук, запонки из платины, очки в тонкой оправе. Очки были его маленьким стебом.
Он едва успел осмотреться: все на месте – и натюрморты, и жанрово-бытовые сцены, как вот этот портрет уличного мальчишки, наверняка, вора-карманника, прямо позади Артура. Слово «вор» вызвало цепочку ассоциаций, и тут же Артур увидел Имса, вернее, Гаспери, поднимавшегося по лестнице под руку с объектом. Все сыгралось немного иначе, чем планировалось, но так было даже лучше. Уже обменялись мнениями, должно быть.
Артур заметил, как на секунду приподнялись брови Имса. Очки, понял он. И широко улыбнулся.
– Сеньор Тремонти, я очень рад! Я Артур Каллахан, владелец галереи, именно от меня вы получили приглашение на выставку. Знаю ваш интерес к Караваджо и хотел познакомиться поближе – сегодня ведь очень дорожишь людьми со сходными ценностями, не так ли? – Артур говорил нараспев, с французским акцентом, крепко жал руку художнику. – О, сеньор Гаспери, и вы здесь? Вы знакомы? – Он почувствовал, как новоявленный реставратор на мгновение горячо стиснул его ладонь и мельком улыбнулся второй раз. Только Имсу.
– Да, мы старые друзья, – ответил Тремонти и огляделся. – У вас весьма элегантно, никогда здесь не был.
– Я совсем недавно открыл эту галерею, – поспешил разъяснить Артур, – зато вовремя. Есть где похвастаться самым роскошным приобретением за всю мою жизнь.
– То есть вы убеждены, что это подлинный Караваджо?
– Мои эксперты убеждены, и это для меня больше, чем собственная убежденность.
– А как же интуиция? Внутренний голос? Если вы любите Караваджо, вы должны чувствовать его сердцем…
Имс закатил глаза, стоя за спиной Тремонти,
– Возможно, именно интуиция побудила меня пригласить вас, сеньор. Вы же слывете самым большим специалистом по Караваджо и, говорят, делаете шедевральные копии, которые трудно отличить от оригинала?
– Трудно отличить от оригинала? – усмехнулся «Гаспери». – Да он утверждает, что создал полотно, которое абсолютно невозможно отличить от оригинала. И знаете, о чем речь?
– О чем же?
– Это «Усекновение главы Иоанна Крестителя»!
– О, мой бог! – воскликнул Артур и внутренне поморщился. – Сеньор, это правда?
– Мой друг не верит мне, поскольку здесь затронуты его профессиональные навыки, – ядовито сказал Тремонти. – Но думаю, здесь не время и не место обсуждать эту историю.
– А что вы скажете о моей коллекции?
– На первый взгляд очень похоже на мастера, но, месье Каллахан, буду вынужден разочаровать вас – скорее всего, это работа очень искусного караваджиста. Может быть, даже группы караваджистов. Хотя, конечно, после поверхностного осмотра я не могу быть в этом уверен на все сто процентов. Но – я не чувствую здесь той особой энергетики, которая свойственна только Караваджо!
– О, вы практически обвиняете меня в подлоге и обмане! – еще пафоснее воскликнул Артур, и Имс закусил губы. – Я могу отдать вам одну из картин на экспертизу, чтобы разубедить вас…
– Отдайте лучше моему другу – у него больше практики.
– Месье Каллахан, только предупреждаю вас: я ориентируюсь вовсе не на энергетику. Хотя, если быть честным, у меня тоже есть сомнения.
– Вы ввергаете меня в пучину отчаяния, – тихо сказал Артур и поправил очки. В глазах Имса заплясали черти. – Господа, пойдемте на террасу, выпьем. Я не верю в то, что самая большая удача в моей жизни оказалась фикцией. Господи боже, а если и самая большая моя находка окажется подделкой?
– Самая большая находка? – насторожился Тремонти.
– Да, здесь нет еще самого прекрасного холста, который я отыскал в Неаполе. Его должны привезти с минуты на минуту. Он отличается от этих – это уже зрелое творчество. Портрет Иоанна Крестителя.
На лице Тремонти мелькнуло хищное выражение.
– Караваджо любил писать Крестителя…
– Я предполагаю, он просто был влюблен в натурщика.
– О, месье Каллахан, вы крайне, крайне поверхностно трактуете его мотивы! Уж поверьте мне, я отлично знаю, насколько знаковой для Микеланджело являлась фигура Иоанна Предтечи. Он сам себя ассоциировал с ним, как предвестник революции в живописи, как жертва властной системы, жертва толпы с закосневшими взглядами… И, конечно, его жертвы тоже никто не оценил. Даже сам Христос, то есть – даже сама живопись в тот век, художники, которые жили в одно с ним время. И лишь потом… А, впрочем, что говорить, если речь зашла о примитивном влечении к натурщику! – Тремонти устало махнул рукой, как бы выражая свое разочарование во всем современном мире.
– Простите, сеньор, я сказал глупость! Пойдемте выпьем, у меня есть чудное монтельпульчано. А потом, может быть, вы пожелаете взглянуть на находку? И Вы, сеньор Гаспери? Я только рад, что рядом со мной в этот момент оказалась два крупнейших специалиста!
– Конечно, месье Каллахан! – воскликнул «Гаспери». – Я лично весь горю от нетерпения!
Артур сверкнул глазами. Комического в их спектакле и так уже было больше, чем нужно.
Однако Тремонти еще пару минут пожеманился, помялся – и кивнул. Соизволил.

[vin_mar]

Они с удобством уселись на террасе. Официант принес вино и разлил его по круглым большим бокалам.
– Вино из Тосканы! Некоторые во Флоренции говорят, что быть родиной этого вина почетней, чем быть родиной Полициано… – объявил Артур.
Потом появилось огромное блюдо с розовыми грушами, и каждый еще заказал себе по морской твари, только что выловленной, чертовски свежей, обданной кипящей водой, обезноженной и политой маслом и лимонным соком… Дьявольски вкусно, если не знать, что это иллюзия. Артур даже не притронулся к еде. Более того, он почти не принимал участия в беседе – изображая погруженного в разочарованные раздумья галериста.
Имс взял на себя весь труд по выведению художника на эмоции – это оказалось совсем несложно, учитывая капризное тщеславие последнего. От Имса жаром исходили раздражение, нетерпение, недоверие, насмешка, Артур всегда поражался, как меняется сама его аура, и художник начал вскипать. Артур наблюдал, как усмешки Имса становятся все холоднее за дружескими похлопываниями по плечу. Сам координатор опрокидывал в себя бокал за бокалом, показывая, что пьянеет.
Наконец показался Юсуф, в неприметной бежевой рубашке, серых летних брюках, в роговых очках и с большим черным тубусом в руке, похожий на школьного преподавателя геометрии. Отлично.
– А вот и мой агент, – сказал Артур. Он медленно сложил салфетку, жестом герцога, который узрел гонца, прибывшего с вестью о победе или поражении его армии. – Ну что ж, господа, пройдемте в кабинет?
Координатор в который раз отметил характер Франчески в обстановке. Кабинет был вычурен и минималистичен одновременно: почти все в белых тонах, на стенах – несколько картин совершенно разных стилевых направлений: Кандинский, Моне, Гейнсборо, Вермеер, Сислей. Зато все пять картин претендовали на подлинники. Из окна виднелось старинное палаццо, похожее на палаццо Веккьо во Флоренции, рыжее на синем небе. Артур опустил жалюзи и снова разлил по бокалам вино, капнул туда из флакона. Через минуту в реальности – а значит, тут через полчаса – ПЭСИВ должен был подать более глубокое снотворное, чтобы спустить их на второй уровень. Флакон с каплями здесь был лишь стимуляцией воображения, сигналом для нужной мозговой деятельности.
Имс пристально наблюдал за ним – очевидно, ему не нравился задумчивый вид Артура. «Галерист» снова улыбнулся, на этот раз даже показав ямочки на щеках.
– Мой агент, представляете, сеньор Тремонти, – полный тезка знаменитого средневекового поэта. Анджело Полициано, знакомьтесь.
Просто Артур только сейчас сообразил, что имени для Юсуфа они не придумали.
– Анджело, не томите нас…
– Как можно! Я могу показать полотно при сеньорах?
– О да, я абсолютно в них уверен, Анджело.
Юсуф бережно, ласкающими движениями, развернул и разгладил по столу полотно.
Наступила тишина. Из-за закрытого окна глухо, едва слышно доносились звуки дальних улиц – шум мотороллеров, голоса уличных торговцев и гудок большого лайнера, стоящего в близком порту.
Тремонти смотрел на картину, буквально впившись в нее взглядом. Имс смотрел на Тремонти, пытаясь прочесть его лицо. Артур смотрел на Имса, отмечая, как его пальцы крутят что-то глубоко в кармане брюк – фишку-тотем, что же еще. Юсуф смотрел на Артура, ожидая.
– Что ты думаешь, Стефано? – вдруг хрипло спросил художник.
«Гаспери» выглядел слегка ошарашенным. И Артур знал, почему: Имс тоже подумал: неужели им мысленно удалось воссоздать самого Караваджо? Впрочем, его тоже создавала Франческа.
– Марко, у меня нет слов. Мне кажется, это подлинник. Месье Каллахан, я вас поздравляю.
Артур ответил на двусмысленное поздравление не менее двусмысленной улыбкой.
– Или же… – помедлив, сказал «Гаспери». – О, черт, или же это очень хорошая подделка! Марко, если это подделка, то автор явно обставил тебя! Ты больше – не самый гениальный подельщик Караваджо!
И Имс-Гаспери засмеялся, хрипло, издевательски, почти выходя из образа, подумал Артур.
– Марко, – мягко сказал «галерист». – Выпейте вина и посмотрите внимательнее… Сеньор Гаспери надеется вас смутить, но вы же слишком большой профи, чтобы вестись на провокации, не так ли?
– И правда, – нервно ответил Тремонти, принимая бокал. – Стефано провоцирует меня всю жизнь, но тем не менее именно я стал великим художником, а он, как видите, может только «ремонтировать» чужие творения и проверять их с не очень высокой степенью точности… Да, Стефано, а ведь месье Каллахан прав: вся наша дружба – это история провокаций и реакций! Но что есть подлинное? Разве можно определить истину? Если я написал полотно, не только повторяющее, но превосходящее творения Караваджо? А, спрашиваю я вас? Это подлинник? Или нет? Или, может быть, это сверх-подлинник? Если копия лучше оригинала, может ли она считаться копией? Симулякром?
– Марко, я всегда подозревал, что ты хочешь стать сверхчеловеком. Человеческое тебя уже не устраивает, ты хочешь быть высшим существом. Караваджо тоже был жутко тщеславен, этим он тебя всегда и привлекал. Вы похожи.
– Мы не просто похожи! – вдруг закричал художник. – Ты ведь ничего не знаешь, а я прожил его жизнь, я знаю его, как никто, я…
И тут же захлопнул рот.
Имс повернулся к Артуру. Небо за окном темнело – испытываемые всеми эмоции уже влияли на мир сна. Пора было спускаться.
Художник стал медленно оседать, закрывая глаза и расслабляя сжатые губы, и Юсуф подхватил его под руки. Артур метнулся к декоративной портьере и вытащил из-за нее серебристый чемоданчик ПЭСИВа. Команда сдвинула кожаные кресла вокруг стола, и координатор привычно принялся закатывать рукав Имса.
– Никогда не думал, что буду тащиться от того, как кто-то мне втыкает иглу в вену, – сказал имитатор, окончательно покидая образ Гаспери.
Артур усмехнулся, и последнее, о чем он думал, проваливаясь во второй уровень сна, – это загорелые руки и голубая рубашка Имса.

[vin_mar]

Здесь выл сильный ветер. Артур стоял у окна в каком-то старинном доме и видел нечто похожее на осенний парк, над которым висел дождь. Парк был медного цвета, пах тонко и грустно. Дубовые листья сыпались прямо в комнату, большие резные листья, Артур различал на них каждую прожилку. Потом увидел кружева на собственных манжетах и сообразил, что он в черном бархатном камзоле.
Координатор толкнул тяжелую деревянную дверь и вошел в мастерскую Караваджо.
Имс выглядел совсем больным, был коротко острижен, как после тифа, и – никаких смешных беретов. Вообще ничего забавного, что хоть как-то могло бы напомнить о том, что это всего лишь перфоманс. Зрачки были такими огромными, что глаза казались черными, и он смотрел на Артура, точно не узнавая.
И тут координатор застыл. Имс оставил свою внешность. Никакого сходства с портретом. Решил поиграть, проверить силу своих способностей. Никаких искусственных лиц, только безжалостное давление внутренней силы. Сможет ли, думал Артур? Признаться, он ведь и не знал, на что способен Имс – на пределе своих возможностей. Но, блядь, кое-что он уже сделал – Артуру вдруг совершенно неожиданно сжало горло.
Тут дверь снова отворилась, и на пороге появился Тремонти.
Артур отошел в сторону и уселся за стол, склонившись над какими-то бумагами. Он играл здесь роль второстепенной проекции – безмолвной, безвольной. Дополнение к интерьеру.
Молчание закручивалось в воронку, как цунами. Артур вспомнил, что при цунами всегда несколько человек умирают еще до того, как гигантская волна обрушивается на берег. Просто подземные толчки излучают волны, частота которых резонирует с сердечным ритмом этих людей. И при полном совпадении частот наступает смерть. Артур облизал губы – в горле пересохло. Это все был Имс. От него исходила темнота.
– Ты узнал меня, Марко, не так ли? – спросил Имс. Он стоял у камина спиной к Тремонти и помешивал поленья кочергой; от них летели искры, а за окном разливался уже чернильный вечер, и где-то в окнах темнели рыжие башни и ночная вода. Все было охрененно правдоподобно.
– Так вот ты какой… – произнес художник, и Имс остро взглянул на него, блеснул глазами, искривил рот.
– Ну садись, раз пришел. Зачем пришел? Я тут, знаешь ли, умираю. И очень устал. Поэтому не говори много.
Артур сжал кулаки под длинными манжетами. Все шло как-то совсем не так.
За окнами послышался собачий лай.
– Говорят, ты возомнил себя мной, а, Марко?
Улыбкой Имса можно было отравить всю королевскую рать.
– А с чего ты это вообще взял, милейший мой духовный брат? Говорят, ты написал даже картину – точно такую же, как моя. Однако это еще не делает тебя мной, Марко.
– Я… уже много лет у меня нет своей жизни… сеньор. Я столько всего читал… и писал.. о вас… я десятилетиями изучал ваши картины, я живу не здесь и не сейчас… я живу в средневековье… живу вашей жизнью…
– Ты даже не можешь назваться меня по имени, – скривился Имс. – Это значит, ты себя не можешь назвать по имени, правильно я понимаю?
– Я изучил тебя, Микеланджело, – сказал Тремонти. Но уверенности в его голосе не было.
– Говоришь, что живешь моей жизнью? – Имс перегнулся через стол и навис над художником. – А ты видишь, как я живу? Тебе это нравится?
И тут глаза его словно бы совсем впали, белая кожа обтянула скулы, как на черепе, и Артуру показалось на миг, что само лицо пошло трещинами, как гипсовая маска.
– Разве ты жил, как собака, без дома, без пищи, без покоя? Тебе гнали, как гончие – лису, наемные убийцы? Да нет же, почему-то я убежден, что ты, благородный сеньор, ешь досыта, пьешь вино и спишь на мягкой постельке, под теплым боком белокурой прелестницы! А? – рявкнул Имс, и исхудавшие его пальцы клешнями вцепились в воротник художника. – Почему я так в этом уверен, скажи мне? А что ты отворачиваешься от меня? Разве я не привлекателен? О да, я даже заразен, ты прав! У меня сифилис в последней стадии! Но это не самое ужасное, тут ты страшно заблуждаешься, мой драгоценный Марко! Самое ужасное – жить в постоянном страхе!
Имс другой рукой сгреб со стола бокал с вином, невесть откуда взявшийся, и пихнул его к подбородку Тремонти.
– Может, ты выпьешь, Марко? А? Оно сладкое, это вино, его все нахваливают… И мне нравится. Только каждый раз я не уверен, что оно не отравлено! Вот и сейчас отставил в сторону, потому что не уверен! Может, ты проверишь? Будешь моим дегустатором?! А то, видишь ли, я богатым так и не стал, и денег содержать таких слуг у меня нет! А раз ты – это я, будет справедливо, если мы отведаем его вместе?
Глаза у Имса стали совершенно бешеные, и следом художник в его руках стал белее мела.
По спине Артура полз озноб, возможно, надо было вмешаться, но он словно бы оцепенел.
И тут он с ужасом услышал грохот черепицы и визг ломающихся стропил. Дом рушился на глазах, в облаках пыли и извести, из камина огонь, словно живой, выбросился наружу и побежал вверх по занавесям, комната наполнялась дымом, язычки пламени, оранжевые с синим, облизывали полированную дверцу старинного шкафа, но та пока только обугливалась… В реальности так быстро дома не рушатся и не горят, но тут… Артур не исключал, что все превратится в пепел уже через секунду.
– Нет, нет! – истошно орал художник, и Артур вдруг понял, что они с Имсом так и не переменили позы посреди пожара.
Зато секунду спустя, когда на голову Тремонти уже летела горящая балка, переменился пейзаж, и в нем совершенно ничего не было от макетов Франчески. Господи, подумал координатор, Имс сам поменял реальность внутри сна.
Они стояли посреди сухого желтого поля, и на них изливался невыносимый зной. Рядом чернел почти совсем обугленный остов дерева – очевидно, в него ударила молния. Под ногами кололась сухая летняя трава, Имс почти повалил художника на нее, все еще не убирая руки от его горла. Спустя мгновение Артур отразил, что совсем рядом, в полузасохшей луже глиняной грязи, копошится огромный грязный черный боров. Где-то неподалеку прошли гуськом безмолвные, бесподобно уродливые крестьяне, больше похожие на зомби. И Артур уже не понимал, чьи это проекции. Это было хуже, чем явный кошмар. Ужас исходил из самого воздуха, в котором почти не было кислорода, потрескивающего от жары. Небо сияло неправдоподобно, анилиново синим, ярчайшим светом, без единого облака – такие цвета Артур видел только на полотнах Фра Беато Анджелико. Жара с каждой секундой усиливалась, и Артур немеющими пальцами начал рвать на себе воротник. Глаза уже болели, он, как завороженный, не мог отвести взгляда от двух фигур на траве цвета яичного желтка, ресницы заливал пот.
– Вот здесь я умер, от солнечного удара, – с тихой и ужасной улыбкой сказал Имс. – Был уже слишком слаб от сифилиса. Вот здесь, рядом с этой свиньей… скрываясь от наемников… Может, тому способствовал еще и сильный голод… Я зубами бы рвал этого борова, если бы у меня только достало сил… Но, знаешь, Марко, в последние минуты я искренне боялся, что это он сожрет меня. Даже в таком состоянии я понимал, что это кошмарная смерть. Посмотри на него, посмотри! Видишь? Он большой и очень страшный для человека, который едва может ползти, цепляясь за траву… У меня было очень плохо с головой в последний мой час, и самые чудовищные кошмары мучили мой разум… У тебя, выходит, тоже плохо с головой, а, Марко? Так, может, нам поменяться?
Имс отцепил пальцы, и Тремонти упал ему под ноги.
– Давай поменяемся? Ты ведь хочешь быть мной. Останься здесь, а я приласкаю твою блондинку. Ты так хорошо подделываешь мои картины… но я буду так же хорошо подделывать твои. Никто и не заметит разницы. Прекрасное решение, драгоценный синьор?
Он помолчал, а потом наклонился и заорал Тремонти в лицо:
– И я снова подменю «Иоанна» в соборе! Как ты подменил, Марко! Зачем ты это сделал?! Говори мне, слышишь? Говори!!!
И он пнул Тремонти ногой в сапоге. Губы его поднялись вверх и обнажили клыки, он щерился, как волк.
– Я… не менял… ее…– простонал художник. – Не менял… Это же невозможно…
Имс поднял подбородок вверх и медленно выдохнул, словно бы выпускал сигаретный дым.
Тремонти вздрагивал, почти уткнувшись лицом ему в сапоги.
– Тебе надо поучиться испытывать сильные чувства, Марко… – хрипло сказал Имс. – И только потом заявляться быть мной… Приходи, когда будешь готов.
Тут Артур смог наконец расцепить челюсти, и сразу же в палящее желтое марево хлынул ливень. Это уже был его, Артура, ливень. Синее небо затянуло серым, и впервые Артур с благодарностью встретил этот цвет: ему казалось, он полностью ослеп от ярчайшей картинки собственного сна, до неузнаваемости изуродованного Имсом. Определенно, имитатор зациклился на Гогене.
Через несколько секунд их выбросило. Но перед Артуром все еще пылало желтое выжженное поле, даже когда он выдрал иглу ПЭСИВа из вены.

[vin_mar]

***

Действительность вернулась с голосом Артура, который отрывисто скомандовал:

-Юсуф, пришел в себя? Коли художнику снотворное, быстро! Быстро, я сказал!

Рядом началась возня, должно быть, Юсуф ворочался, поднимаясь с необъятной кровати. Тут же Имс услышал обеспокоенный голос Франчески:

- Артур, что случилось? Что-то пошло не так? Артур! Посмотри на Имса! Он как мел!

Имс почувствовал прохладные пальцы на щеке, запах Артура усилился. Имс не распространялся особо, но запахи для него были иногда даже важнее картинки, а запах Артура, чуть горький, чуть сладкий, тревожный, как ветер чужих стран, он чувствовал всегда сильнее всего, так, как зверь чует запах логова. Открывать глаза не хотелось, хорошо было бы полежать подольше. Имс выложился на полную, ощущал себя высосанной до дна батарейкой. Он досадливо дернул носом.

- Имс? – прошептал Артур в ухо. Потом еще тише: - Уилл, Уилл, Уилл…
- Арти, - сипло выдавил Имс. – Минуть пять… дайте… Сейчас… все будет нормально. Пять минут… одному…

Запах и голос Артура снова отдалились:

- Франци, пожалуйста, оставьте нас одних.
- Но Артур! Я вколол Тремонти снотворное, но надо же приглядеть!... – это Юсуф. Черт, он прав.
- Юсуф, ничего с ним не случится, - это уже Франческа, тоном «дети-немедленно-прекратить-спорить-с-тетей!», Имс невольно усмехнулся, она так всегда разговаривала с кучей своих племянников, да и с ним, бывало, тоже.

Имс послушал, как они шебуршатся, потом шаги, скрип двери – и, наконец, тишина. Кровать рядом прогнулась.

- Мне уйти тоже? Или хочешь, чтобы я остался? – тревожно.

Теперь Имс открыл глаза. Артур немедленно сделал сердитое лицо, раздул ноздри – недоволен. Пустяки, это не по-настоящему. Если не смотреть на выражение лица, а закрыть глаза и слушать – тогда услышишь правду. А выражения лиц – что ж – только иллюзии, кому это не знать, как ему. Имс улыбнулся:
- Ты когда отучишься задавать идиотские вопросы, сладкий?
- Тебе уже лучше, - заключил Артур и попытался отодвинуться, но Имс не дал, сжал запястье.
- Артур, ляг рядом. Просто полежи рядом, пожалуйста.

Артур дальше спорить не стал, улегся рядом на бок, обхватил ладонями лицо Имса.

- Ты что же творишь? – сказал раздраженно. Если закрыть глаза, в раздражении отчетливо слышались испуг и потрясение. Имс с трудом удержался от улыбки: нехорошо было, конечно, так пугать Артура, но ради этой незаметной потрясенной дрожи в его голосе Имс готов был вывернуться наизнанку, снова и снова.
- Арти…
- Я вижу, что ты улыбаешься! И когда ты придешь в себя окончательно, я тебе еще вставлю по первое число! – предупредил Артур.
- Вставь, попробуй, - засмеялся Имс, облапал Артура и прижал к себе. Силы возвращались стремительно, как море врывается в тонущий корабль.
- Ты помнишь, что мы все еще в чужой кровати, и кстати, не одни? А втроем? Тут вон еще художник валяется.
- Ну нет, это не втроем, - закапризничал Имс. – Это мы вдвоем, и дурацкий художник сам по себе. Давай его отодвинем, а?

Артур коротко фыркнул ему в плечо, даже вроде хихикнул, Имс был уверен, что ему не показалось.

- Предпочитаю нашу антикварную кровать, у нее флер столетий, и романтичный скрип, - объявил Артур.
- Там помещаются только двое, сладкий мой, ты об этом помнишь, я надеюсь?
- Мне кажется, или я слышу какую-то невнятную угрозу, мистер Имс?
- Это не угроза, солнце, это не угроза… Это обещание.

[vin_mar]

Имсу совсем полегчало, вот что ему было надо – теплый Артур, такой, какой он бывал только с ним рядом, наедине. Мегатонны положительных эмоций, Имс будто видел, как они блестящей пылью сгущаются вокруг, впитываются в его тело. Он потянулся счастливо, все еще не отпуская Артура. Артур тоже лежал тихо, никуда не рвался. Про спящее творческое тело по соседству попросту забыли.

- Но я тебя все же прибью, попозже, - подумав, сказал Артур. – Ты меня довести как будто решил! Зачем ты устроил все это на втором уровне? Как вообще тебе это удалось – все изменить?
- Ох, только не занудствуй… Ладно-ладно! Я еще слаб как мотылек, и нечего вкручивать мне в ребра железные пальцы, у меня же будут синяки! Разрешаю тебе в качестве мести оставить пару засосов… Блядь! Ну не таких же, Артур!
- Ты не отвлекайся, рассказывай!
- Не спрашивай, как это объяснить – я тут тебе не помощник. Все случилось само собой. У вас, строителей и архитекторов, во снах есть возможность заниматься чистым творчеством, ну а у меня был – порыв чистого вдохновения, назовем это так. Я просто ЗНАЛ, как надо, как добраться до Тремонти самым быстрым и коротким путем. Это было оптимально, так что я сделал так, как сделал. Ничего особенного, Арти, просто хорошо отыграл роль. А что касается лабиринта - думаю, на самом деле, лабиринт остался тот же самый, который спроектировала Франческа, но вот внутреннее наполнение, скажем так – декорации, подстроились под актера.
- Под актера?
- Боже, Артур, только не говори, что ты не оценил! Конечно! И если ты сейчас скажешь, что имитаторы – это люди, которые умеют только менять лицо, я не буду заниматься сексом с тобой неделю как минимум. Мое раненое тщеславие не восстановится быстрее!
- Я молчу.
- Это невъебенно прекрасно, милый… И я все еще чувствую твои пальцы у ребер.
- Я могу их передвинуть.
- Чуть позже, когда они перестанут скрючиваться и обретут легкость и нежность.
- Дальше. Я понял, ты не просто меняешь лицо.
- Точно, я…
- Имс. Я знал, что ты лучший. Я всегда восхищался, правда, - сказал Артур очень серьезно. – Но с таким талантом – ты мог бы быть просто великим актером, несравненным, ты это понимаешь?
- Я знаю это, малыш. Спасибо, - ответил Имс, тихо и так же серьезно. – Но ведь я бы не встретил тогда тебя, не так ли?
- Имс…
- Иди ко мне. Просто иди ко мне.

В дверь легко постучали. За спиной у Имса всхрапнул художник.

- Мальчики! Если вы уже пришли в себя, - раздался мелодичный голос Франчески, - то я бы хотела, чтобы вы присоединились к нам с Юсуфом. Мы тут нашли кое-что.

Кое-что оказалось «Иоанном». Окна домашней мастерской художника выходили в большой запущенный сад, так что стесняться не стали – зажгли свет и приступили к скоротечной экспертизе на местности, несмотря на вытянутое у Тремонти признание. Имсу довольно быстро надоело слушать высоконаучную склоку между Франческой и Артуром, да и устал он сильно, что уж там скрывать. К тому же короткая летняя ночь не способствовала, по его мнению, к длительным искусствоведческим дискуссиям. Завистливо поглядев на прикорнувшего в кресле Юсуфа, который даже в этом состоянии не мог расстаться с саквояжем, в котором хранил свои подозрительные средства, Имс решил закончить сегодняшнее мероприятие самым радикальным способом. На глазах у изумленной публики он снял холст с подрамника, ловко скатал его, обернул куском валяющейся тут в изобилии холстины, и засунул в сумку к Артуру.
Только тут бодрствующие участники обрели дар слова.

- Как это понимать? – осведомился Артур.
- Дорогой, зачем тебе копия портрета трупа? – поинтересовалась Франческа.

Юсуф не сказал ничего, только почмокал губами.

- Есть у меня одна идея, - поведал Имс сообщникам.
- О боже мой! – сказал Артур, а Франческа приподняла бровь, но промолчала.

- Что еще за идея? – с нажимом спросил Артур. – Зачем нам это?

«Это» было произнесено так, будто Имс затолкал в сумку Артура давно мумифицировавшийся труп кошки.

- Нам же еще по реставраторским снам придется лазать, - сказал Имс туманно.

Толком он и сам не знал, на что ему эта копия, но сегодня был удачный день, все получалось как нельзя лучше, а кроме того, Имс знал, что нельзя противиться интуиции, тем более, когда он ловил такой драйв. Он еще не понимал зачем, но внутренний голос настойчиво твердил, что картину надо забрать. Со своим внутренним голосом Имс не спорил никогда. Даже несмотря на то, что Артур очевидно начал сердиться, и, похоже, Франческа была склонна его поддержать.
Имс расценил это как предательство, но выяснить отношения можно было и позже.

- Дорогой, мы обсудим мою идею дома, я никак не смогу обойтись без твоих бесценных советов, - с честными глазами сказал Имс, и даже слегка обиделся, когда увидел, что губы Артура сжались в тонкую полоску.

[vin_mar]

Это не нравилось Имсу ни с какой стороны: ни потому, что он предпочитал видеть рот Артура улыбающимся, или, по меньшей мере, чтобы хорошо просматривалась изумительная форма верхней губы, похожей на антикварный лук дальнего боя, ни потому, что Артур со сжатыми в ниточку губами обычно бывал совершенно не склонен ни к какой конструктивной беседе. Ну, по крайней мере, к тому, что Имс понимал под конструктивной беседой.

- Если кого-то здесь интересует мнение координатора операции, - начал Артур, но его тут же перебила Франческа:
- Мальчики! Если уж вы собрались прибрать к рукам копию картины, я бы порекомендовала обратить внимание скорее на подлинники, которые тут имеются.
- Имс, немедленно скажи, что ты не собираешься грабить художника! – шепотом рявкнул Артур, бросая на Франческу такой взгляд, будто она только что переметнулась в стан врага со всеми обозами и маркитантками в придачу.

В общем, Имсу было понятно, что уже пора немножко сдать назад. Но, блядь, при слове «подлинник» у него начиналась такая ломка, что удержаться было невозможно! Он посмотрел виновато на Артура, но губы уже сами собой произносили:

- О чем ты, Франци?
- Артур, думаю, тебе все же надо посмотреть, это может быть гораздо важнее подделанного Иоанна, - извиняющимся тоном обратилась Франческа к Артуру. – На мой взгляд, это очень подозрительное совпадение.
- О чем речь? – обреченно спросил Артур, сдаваясь.
- Пойдемте в кабинет, - предложила Франческа.

Имс отправился первым, от души наслаждаясь происходящим за спиной выяснением отношений. Артур шипел:

- Как ты оказалась в кабинете?
- Юсуф заснул, - с великолепным апломбом отвечала Франческа так, как будто это все объясняло. – Он работал всю предыдущую ночь!
- И поэтому ты полезла рыться в бумагах в кабинете?
- Я не рылась! Я немножко их подвинула.
- Теперь я понимаю, НАСКОЛЬКО у вас много общего с Имсом!
- Да, он мне как сын! – с гордостью заявила Франческа, и тут Имсу даже показалось, что Артур заскрипел зубами. – А кроме того, я же не знала, сколько вы будете там лежать, вместе с художником, я имею в виду.
- Я даже не буду отвечать на эти инсинуации, - парировал Артур.

Тут перепалку пришлось закончить, потому что Имс уже вошел в кабинет, и навис над письменным столом Тремонти. Сзади послышался непередаваемый звук, обозначавший отношение Артура к увиденному. Кавардак – это было слово, в наименьшей степени отражавшее состояние кабинета. Переломать ноги здесь могла рота чертей, а посланный за ними отряд инквизиции сгинул бы бесследно еще у порога. Тут Имс порадовался своему восстанавливающемуся воображению, и спросил:

- Франци, что ты тут ухитрилась обнаружить?
- Нам лучше немедленно уйти, здесь все равно ничего не найдешь! – одновременно с Имсом потребовал Артур.

Очень вероятно, что от созерацания этой помойки ему действительно было нехорошо. Имсу неуместно захотелось обнять Артура, а потом как-то очень быстро представилось, как бы Артур смотрелся в разгромленном офисе среди разлетевшихся бумаг и рассыпанных повсюду ярких квадратиков post-it, но тут все-таки пришлось сказать нет дальнейшему витку фантазий. Тем не менее, Имс сделал себе зарубку в памяти – в будущем определенно пригодится.

- Взгляните вот на это, - сказала Франческа, сдвигая алым длинным ногтем тускло-желтый почтовый конверт.

Они все приблизились вплотную к столу. Имс не поверил своим глазам, и не верил им до того момента, пока Артур не выдохнул пораженно:

- Этого просто не может быть!
- Взгляни на подпись, - посоветовала Франческа.
- Все равно, - неверяще потряс головой Артур. – Этого просто не может быть! Это тоже подделка. Естественно. Наверняка. В таком бардаке?
- О дорогой, - сказал Имс, и сам поразился, как хрипло прозвучал его голос. – Именно в таких бардаках до сих пор обнаруживают массу ценностей…
- Они пропали после второй мировой… - эхом откликнулась Франческа.
- Я не верю, - сказал Артур, голос которого явно свидетельствовал об обратном.
- Ну конечно, хорошо бы провести экспертизу, - начал Имс, но Артур схватил его за руку и сжал так, что Имсу показалось, что кровообращение в кисти прекратилось.
- Я не дам тебе спереть это!
- Дорогой, - успокоительно произнес Имс. – Люди под колпаком у иезуитов не тырят у заказанного ими объекта утерянные чертежи Да Винчи. Нам хватит и копии Иоанна. Но, думаю, мы имеем право поинтересоваться, почему же нас никто не просветил по этому поводу. Очень тихо и ненавязчиво. Ну, и за чертежами приглядим, просто из добрых побуждений. На всякий случай.
- Меня чертовски возбуждает, когда ты демонстрируешь благоразумие, - чопорно сказал Артур.
- Можете не обращать на меня внимания, - сказала Франческа. – Но, все-таки, может быть, мы покинем сей славный кров? Не знаю как вам, а мне надо поспать.

[vin_mar]

Возвращались в странном, возбужденно-усталом состоянии. Имс с Франческой перебрасывались сложно-интеллектуальными шутками, вспоминали те здания в Риме, которых уже не существовало, но которым Франческа дала вторую жизнь во сне, Юсуф поддерживал беседу одобрительным или же, наоборот, возмущенным пыхтеньем – шли они быстро, кругленький индиец запыхался. В другие времена Артур, может быть, и присоединился бы к этому вселенскому плачу по утраченным жемчужинам архитектуры и торжеству черного юмора, но сейчас как-то не хотелось. Под веками то и дело снова полыхала яркая желтизна, он шел, старательно глядя себе под ноги. Думал, что увидит во сне, если вообще удастся заснуть. По всем законам постсомнацинового состояния, его должно было срубить в глубокую фазу сна, без видений, но сегодня все шло не так. Уколоть снотворное, стимулирующее ФГС? Да, определенно, надо попросить Юсуфа.
Юсуф колоть не стал, изящно капнул всем золотистой жидкости из зеленого флакона (господи, подумал Артур, я теперь всегда буду так видеть все цвета?) в чай с мятой и мелиссой, на котором настояла Франческа. Как будто бы они были гиперактивные дети, переигравшие в футбол.
Однако Артур так и не смог избавиться от ощущения чрезмерной яркости и выпуклости всего окружающего – словно что-то после экспериментов Имса в его сне сдвинулось в восприятии, словно усилили резкость и цветопередачу – Артур отчетливо видел все оттенки сумеречного ночного неба в окна, коричневые сигареты Имса, белизну чайных чашек и золотые полоски на них, зеленовато-желтое оливковое масло в бутылках, красно-желтый соус с перцем, бутылки из синего стекла, наполненные винным уксусом, царапины
на полированной поверхности круглого стола, отколотый край ярчайше-синего фаянсового блюда с виноградом и помидорами черри, горсть черного пепла на плитах пола… Видел хлопчатобумажную ткань платья Франчески, черного в белый горох, груши (блядь, это было реально зеленые груши!) на голубой рубашке Имса, темно-золотые волоски на его руках…Нет, он не будет анализировать ВСЕ, что сейчас видит – он еще хочет остаться человеком разумным.
Артур залпом допил чай, скомканно извинился и скрылся в ванной. Здесь он открыл витражное окно и долго стоял перед ним, стараясь дышать глубже. Ему снова хотелось дождя – подышать озоном, влагой, сладостью мокрых трав и деревьев, подставить лицо под дождевую взвесь, мельчайшей паутиной оседавшую на коже. Но, к сожалению, здесь все не было так просто. Вот за что Артур любил сны. Там он был богом. А здесь… он просто ждал, пока подействует снотворное, но даже в этом не был до конца уверен.
И, конечно, – он усмехнулся, – он не смог бы влюбиться в человека, который не разделял бы его чувств к снохождениям. Имс был настолько сбывшейся мечтой, что иногда становилось страшно. Как сегодня – да, Артуру стало страшно – поскольку он убедился, что Имс гораздо больше знает о снах, чем Артуру думалось. Да что там, он убедился, что Имс сам – гораздо большее, чем Артур думал. Артур был зол на себя так, как будто раньше принадлежал к людям, считавшим Имса чем-то вроде шута, лицедея. Ну, имитатор, ну да, клево подмечает внешность и манеры, может обернуться кем угодно, прикольно, а покажи ту сисястую блондинку, помнишь?
Хотя координатор никогда так не думал. Его всегда завораживали качества имитаторов, а Имс был лучшим. Иногда это казалось слишком даже для снов, где все было дозволено. Настоящие оборотни, волшебные лисы, способные соблазнить любого, выведать все тайны, способные вести за собой человека на поводке собственных грязных секретов, того, что было скрыто даже от сознания их владельца. Имитаторы занимались тем, что будили темноту, спящую в каждом из людей.
И Артур, часто считавший себя во сне – ну что там скрывать, ха-ха-ха – почти чародеем – понял, как ничтожен перед тем, в кого имел неосторожность влюбиться. Проводником, тем более блестящим проводником, быть сложно. Очень сложно. Для этого нужен твердый характер, большая сила воли, неустанный труд, терпение, готовность к борьбе. Но все это качества, которыми могли обладать многие. Качества имитатора же… они не поддавались анализу.
Имс вообще всегда стоял наособицу. Ему даже тотем не был нужен – он сам себе был тотемом, с его умением превращаться. Да и вообще вертел Имс на одном месте все эти тотемы – по его мнению, только идиот не мог различить сон и реальность. А вот Артур не всегда мог. И пару раз чуть не вляпался, чуть не убил себя. В реальности.
Артур думал об этом, машинально растирая тело мочалкой с гелем, и вода в ванне совсем остыла, и он умудрился два раза вымыть голову, потому что забыл, помыл ли в первый раз.
Он не очень хотел формулировать вопрос, какой прятался за этими размышлениями, как неуловимая тень, прыгавшая то туда, то сюда. С Имсом все до сих пор шло так, как будто они пребывали в одном из чудесных совместных снов. Но не проснется ли Имс раньше, намного раньше? И что тогда делать Артуру? Он не хотел закончить свою жизнь стариком, одиноким и исполненным сожаления.
Нет уж, черта с два, подумал Артур и выбрался из холодной воды. Черта с два. Мы еще посмотрим, кто влип больше.

[vin_mar]

Когда он вышел из ванной, дом был погружен в темноту. Все уже спали – то ли чай с мелиссой подействовал, то ли снотворное Юсуфа. Артур хмыкнул. На него не подействовало ни то, ни другое. Он тихо прошел в спальню и остановился, наблюдая за раскинувшимся по кровати Имсом. Тот спал мертвецким сном, приоткрыв рот в подушку. Артур чуть передвинул от его лица ночник и бесшумно лег рядом, вытянулся на влажноватых от жары простынях.
Он не знал, сколько прошло времени – час или несколько. Артур все так же лежал на спине, вытянув руки вдоль тела, и почти не шевелился. Мышцы уже начинали деревенеть. Сна не было ни в одному глазу.
Имс пошевелился. Спросил:
– Так и не спал?
– Нет, – тихо ответил Артур.
Имс помолчал.
– Хочешь поговорить?
– Хочу трахнуть тебя, – сказал Артур.
– Что? – после долгой, долгой паузы переспросил Имс.
– Ты слышал. Хочу вставить тебе.
Имс молчал так долго, что Артур не выдержался, усмехнулся.
– Что, разрыв шаблона?
– Почему именно сейчас, Арти? Это ты так мне отомстить хочешь, пупсик?
– Ты дубина, Имс.
– Ладно, я дубина, – быстро согласился Имс.
Артур перекатился по кровати к нему вплотную и наклонился к самому лицу. Имс облизывал губы. Нервно. Артур почувствовал что-то горячее в груди, похожее на злорадство, провел пальцами по щеке Имса, по губам.
– Думаешь, будет плохо?
– О, нет, не думаю, – ухмыльнулся Имс.
– Западло быть снизу, Уилл? Для тебя это – как сдать позиции, да?
– В какой-то мере, – уклончиво ответил Имс, уже с любопытством глядя в сверкающие в темноте глаза.
– Опять будем торговаться?
– Возможно, – уголки губ поползли в улыбке.
– Ну? И что я должен сделать?
– Скажи это еще раз. А лучше несколько раз.
Артур вздохнул и сел на кровати, неотрывно глядя на имитатора.
– Хочу тебя трахнуть. Хочу, чтобы ты был снизу. Хочу отыметь тебя, Имс, на двадцать таких моральных изнасилований вперед, как было сегодня в моем сне. Хочу надрать тебе задницу. Так понятно?
– Все же это твоя маленькая сладкая месть, детка…
– Ну да, – кивнул Артур. – Отчасти.
– Ладно, пупсик. Если быть уж до конца честным, мне и самому хотелось попробовать. Попробовать тебя в разных ролях.
– И себя?
– О, Арти, не думай, что ты меня шокировал. Я бывал и в этой роли тоже, и в молодости вовсе не так редко, как можно подумать. Я перепробовал со всеми и по-всякому.
– Бляяядь, – почти с восхищением протянул Артур.
– Надеюсь, после этого мой мужественный образ не поблекнет в твоих глазах?
– Твой мужественный образ поблекнет, если мы и дальше будем светски беседовать.
Имс хрипло засмеялся, и Артур потерял, кажется, всякую способность разговаривать вообще. Одна только мысль, что он сейчас будет вставлять Имсу, поднимала в голове туман, и сердце колотилось, и в горле стало сухо и горячо. Но сначала, конечно, он вдоволь потерзал его рот, с каким-то новым чувством, хищническим, почти садистским, кажется, даже прокусил Имсу губу.
– Полегче, маленькая ты дрянь, – шепнул Имс, но как-то тихо, словно действительно сдаваясь на милость победителя.
Артур жадно вел ладонями по спине, по бокам, ощупывал выпуклые мышцы, оглаживал задницу в предвкушении, и руки у него слегка дрожали. Имс тоже подрагивал под ласкающими его пальцами, подергивался, словно в ознобе, и Артур осознавал это с удовольствием. В нетерпении, боясь, что Имс передумает, боясь сам передумать, он намазал пальцы смазкой и ввел их внутрь распростертого перед ним тела. Имс дернулся ощутимо и издал легкий стон, сначала отпрянув, а потом подавшись навстречу. Артуру стало моментально жарко, и он впился взглядом в лицо Имса, скользя пальцем туда и обратно, а потом добавил второй и развел их внутри. Имс закусил губы и начал крутить задницей. Глаза его закатывались, он дышал с хрипами.
– Ну давай уже, Арти, хватит издеваться…
– Повернись.
Имс повернулся и встал на четвереньки, выгнул спину, тяжело опираясь на руки. Артур нанес смазку на член, раздвинул любовнику ягодицы и коснулся головкой входа. Имс застонал так, что вполне мог разбудить остальную команду, несмотря на снотворное, мятный чай и размеры дома.
– Вставляй уже, блядь, сучка ты, Артур…
И Артур вставил. Он в жизни не помнил, чтобы долбил кого-то с таким наслаждением, так долго и так не жалея. Имс стонал, и матерился семиэтажно, и рычал, и обзывал Артура самыми грязными словами, и умудрялся командовать, и задыхался, и дрочил себе в ритм, и вообще вел себя, как самая распутная тварь в мире, тем слаще было его трахать. С Имсом можно было отпустить себя на полную катушку, и Артура всегда срывало с тормозов.
– Какой же ты сукин сын, какой же ты кошмарный… сукин сын – отрывисто, в такт толчкам, хрипел Имс, и это выходило у него совершенно бешено, – ну давай, еще… совсем немного… я не могу больше… блядь, блядь… Ааарррртууур…
Имя потонуло в отрывистых криках, и Артур почти тут же почувствовал, что кончил бесконтрольно, как в юности, горячо излившись в сжимающееся нутро Имса. Имс рухнул на постель, освобождаясь одним движением, Артур, задыхаясь, все еще вздрагивая от оргазма, упал рядом.
– Ну что? Взял реванш? – поинтересовался Имс, когда они смогли нормально дышать.
Артур издал неопределенный звук и подвинулся под бок к Имсу, закинул его руку себе на шею.
– Только, пупсик, не воображай себе, что это войдет у нас в традицию. Все равно я тебя буду ебать до полусмерти и постоянно. И только иногда, в особых случаях…
– Раз в год? – спросил Артур, пряча улыбку в плечо Имса.
– Ну… может быть, и чаще, – снизошел Имс.
– Раз в месяц?
– Посмотрим.
– Тебе что, было так ужасно?
– Все-таки из нас двоих дубина – это ты, Арти. А теперь давай, спи. Отыгрался уже, сучка садистская.
У Артура действительно слипались глаза, и он моментально провалился в какую-то длинную и черную трубу в своей голове. Никаких больше желтых полей.

***

[vin_mar]

Имс прошел сразу на второй этаж, откуда слышались голоса Артура и Франчески. Юсуф сидел у окна, рассматривал на свет пробирки с чем-то разноцветным.

- Доброе утро, - сказал Имс.
- Уже за полдень, - ответил Артур не отрывая взгляда от монитора. Франческа и Юсуф переглянулись, и Франческа пожала плечами – ничего из этого от Имса не ускользнуло.

Имс вальяжно расположился в кресле напротив стола, где размещался Артур. На Артуре были легкие серые брюки и приталенная голубая рубашка, и выглядел он, на взгляд Имса, как сибирский ирис – такой же свежий, вытянутый, строгий, даже не скажешь, что не спал почти все ночь.

Имс с удовольствием зевнул, деликатно прикрыв рот рукой.

Франческа снова переглянулась с Юсуфом, весело оглядела уткнувшегося в компьютер Артура и сказала:

- Дорогой, не расскажешь ли нам, где тебя носило все утро? – при этом слово «нам» было столько отчетливо выделено голосом, что Имс подумал – Артур теперь до конца дня не оторвется от клавиш.

Имс пружинисто встал и заглянул Артуру за плечо: прежде чем тот успел свернуть окно, Имс успел заметить, Артур гипнотизировал совершенно пустую таблицу Excel.

- Мне не спалось с утра, - извиняющимся тоном сказал Имс в направлении артуровой макушки. – прогулялся к Тремонти посмотреть, что там и как.
- Ты с ума сошел? – возмутился Артур. – Какого черта ты поперся к объекту на следующее же утро?! Он мог тебя узнать!
- Ну с какой стати? – примирительно сказал Имс, протягивая руку к плечу Артура. Однако Артур одарил его таким взглядом, что движение пришлось остановить на полпути и изобразить некий неопределенный жест.
- Я тоже хочу послушать, зачем тебя туда понесло, - вмешалась Франческа, откладывая в сторону карандаши. – Так что можешь пока не рассчитывать, что я поведу Юсуфа пить кофе в соседнюю кофейню. Артур прав, ты ведешь себя как беспечный мальчишка. Которому кровь из носа надо подергать за косички самую красивую девочку класса.
- Франци! Это несправедливо!
- Зато точно отражает происходящее!

Франческа положила одну ногу на другую, Артур скрестил руки на груди и только Юсуф так и продолжал заниматься своими склянками, демонстративно повернувшись спиной ко всем остальным.

- Ладно! – буркнул Имс. – Раз уж вы так настроены… И между прочим, модель моего поведения сегодня вовсе не мальчишеская!

Тут Имс искоса посмотрел на моментально порозовевшие уши Артура, и настроение немедленно улучшилось. Впрочем, оно и до этого было неплохим – утро действительно оказалось весьма плодотворным:

- Наш драгоценный художник отнюдь не ранняя пташка, как известно. Но сегодня он продрал глаза в девять утра, кстати, Юсуф, когда он должен был проснуться на твоем снотворном, а? Это нормальное время? Спасибо, что взял на себя труд дернуть шеей – я буду считать это положительным ответом. Так вот: первым делом он рванул – куда бы вы думали?
- Черт! Я так и знал! – воскликнул Артур. – Картина?
- Бинго, дорогой мой!
- Черт, черт! Я так и знал! Нельзя, нельзя было ее трогать!
- Ну вот еще! Все получилось наоборот очень удачно, может быть дослушаешь?
- Имс, ты невозможный!
- Артур, я знаю, какое я произвожу на тебя впечатление! Хватит перебивать!
- Я все еще здесь, - намекнула Франческа веселясь. – Чем быстрее я услышу рассказ, тем быстрее мы с Юсуфом пойдем за круассанами. Или фруктами.
- Я готов отправиться прямо сейчас, - оппортунистически буркнул от окна Юсуф.

На эту реплику никто не обратил внимания.

[vin_mar]

- Я могу продолжать? Прекрасно! Тремонти обнаружил пропажу картины сразу – похоже, даже зубы почистить не успел. Будто знал, что ее не будет – вскочил с кровати и бросился в мастерскую. Что-то у него с головой все-таки не так.
- Полиция? – спросил Артур напряженно.
- А вот и нет, - сказал Имс весело. – Никакой полиции.

Атмосфера в зале разрядилась: Артур положил руки на стол, Франческа откинулась в кресле, начала поглаживать лежавшую у нее на коленях Гвиневру, Юсуф повернулся на стуле, чтобы видеть остальных.

- Откуда ты все это видел? – поинтересовался Артур. – Хотя что я спрашиваю…
- Ну ты же видел, какой у него там бардак… -сказал Имс неопределенно. – есть где затеряться.
- Ну, так и что случилось дальше? – подтолкнула Франческа.
- Дальше было интересно – никакой полиции, он тут же рванул к своему приятелю и – внимание! – с порога, не успев войти в дом, начал обвинять его во всех смертных грехах. Ну, по крайней мере в зависти-то уж точно. Так что никакой нежной дружбы нет и в помине, там и не нежной-то нет. Художник неплохо осведомлен об отношении к нему своего лучшего друга.
- А что Гаспери?
- О, это было интересно! Сначала он пытался успокоить Тремонти, но недолго, и похоже это было больше всего на попытку вытянуть из него как можно больше информации. Но знаешь, что интереснее всего?
- Ну? – сказал Артур, заражаясь энтузиазмом Имса. – Давай, не тяни!
- Наш правильный реставратор даже ни словом не обмолвился о полиции, что было бы весьма логично, не находишь? – с триумфом сообщил Имс. – Никто из них НИ РАЗУ не вспомнил про полицию! А сейчас будет самое замечательное!
- Имс, я сейчас из платья выскочу от любопытства! – провокационно сказала Франческа.
- Дорогая, не стоит, нам еще нужен координатор… Артур, ну что за дикость! Карандашом в ребро – это больно!
- Я знаю, - с удовольствием сообщил Артур. – Еще немного?
- Я не могу работать в такой атмосфере! – воскликнул Имс с интонациями примадонны кафешантана. – Все-все! Итак: Гаспери, суда по всему, абсолютно наплевать на картину, скорее всего, он точно знает, что это подделка. НО! Он оооочень интересовался, не похитили ли что-то еще? Он раз двадцать на разные лады спросил Тремонти, и даже чуть ли не открытым текстом поинтересовался, все ли бумаги в порядке? Все ли бумаги НА СТОЛЕ в поряде? Как вам?
- Он знает, - протянул Артур. Картинка начала складываться.
- Любимый, ты гений, - сказал Имс растроганно. – Конечно знает! Можно я теперь тебя поцелую?
- Юсуф! На выход! – скомандовала Франческа. – Не убейте тут лемура!

- Юсуф! На выход! – скомандовала Франческа. – Не убейте тут лемура!
- Нет, нет, нет! - Имс пожал плечами, поймав на себе насмешливо-удивленные взгляды. – Никаких кофеен, по крайней мере прямо сейчас. Вы мне должны помочь с одной идеей.
- Ну кто бы сомневался, - вздохнул Артур, окончательно покорившись судьбе. – Что за идея?
- Сделаем так: сейчас Гаспери у себя в художественной школе – у него, как известно, урок. Тремонти отправился к себе, судя по всему он либо будет сидеть дома, либо пойдет в мастерскую – может, захочет поискать свою картину там. Да и вообще, думаю, ночь ему далась непросто, вполне возможно, что он завалится спать. И это прекрасно! Это значит, что вот прямо сейчас у нас есть два часа, когда мы можем пробраться в дом к реставратору.
- Имс. Зачем нам пробираться в дом к реставратору сейчас? – с подозрением спросил Артур. – Мы собирались сделать это ночью, если ты еще помнишь!
- О, мы его подтолкнем! Нам и надо-то всего пару минут. Надеюсь, ты умеешь стоять на шухере, дорогой мой?

Артур закатил глаза. После того, как он увидел Имса в образе Караваджо, ко всем идеям Имса стоило относиться с опаской. Имс поднял брови:

- Ты мне не доверяешь?
- А я должен? – хмыкнул Артур. – Ты сам-то себе доверяешь?
- Немножко импровизации никогда не повредит, - отмахнулся Имс.
- Так что ты хочешь утащить у реставратора?
- Наоборот, детка, я не хочу ничего утащить! Проведем внедрение, так сказать! – Имс разулыбался, видно было, что от этой своей новой выдумки он почти в восторге. Сейчас он вовсе не выглядел ни опасным преступником, бывшим бойцом ИРА, ни ловким вором и мошенником, ни гениальным актером – просто малолетним обормотом на пороге новой проделки. Господи, сюрприз за сюрпризом, думал Артур, как это ему удается?!

Ему казалось, что Имс после вчерашнего извлечения должен как минимум сутки лежать пластом, восстанавливаясь – Артур видел, ВИДЕЛ вчера ночью, насколько выложился Имс. Но нет – не прошло и двенадцати часов, а тот снова порхал чуть ли не как птичка, свежий и полный энтузиазма. Артур опять ощутил неприятный укол где-то в глубине груди – Имс не менял маски, о нет! Он менялся сам, весь целиком, от ступней и до кончиков волос. Да что говорить! Только за последние сутки Имс предстал перед ним в четырех разных ипостасях, невероятно!

- Артур? – позвал Имс, с легким беспокойством заглянул в глаза. – Что?
- Нет-нет, ничего, - тряхнул головой Артур. – Просто задумался, пустяки… Так что ты говорил?
- Мы сейчас поедем, и подсунем картину Гаспери. Он придет домой на сиесту, и вот тут мы посмотрим, что произойдет дальше. Вариантов всего два: или он помчится к Тремонти, или же затаиться. В любом случае, будет очень полезно посмотреть на его поведение, мне это пригодится ночью, когда полезем к нему в сон.
- Ты опять что-то задумал? – тяжело спросил Артур.
- Вообще пока даже не думал об этом, - беспечно ответил Имс. – Франци, дорогая, бери Юсуфа и отправляйся к художнику – там как раз очень удачно прямо напротив располагается прелестное кафе! Возьми там меренгу, они хозяйке удаются. Мне нужно, чтобы ты позвонила мне два раза – когда Гаспери приедет к художнику, и когда от него выйдет: чтобы мы с Артуром успели с нашей маленькой проделкой.

[vin_mar]

Спасибо господу богу за южные страны! Там жарко, а, следовательно, всегда есть масса открытых веранд, кофеен и забегаловок на все вкусы. Имс оставил Артура сидеть за столиком, от которого был прекрасно виден вход в дом Гаспери. Сам же, выждав, пока на улице не появится очередная группа туристов, как стадо баранов, следовавших за гидом, проскользнул в дом – сложного тут ничего не было. Трудно сказать, насколько пронырлив был реставратор в принципе, но дверной замок ничего, кроме гомерического хохота, вызвать не мог. Пока что Имс во всем этом городе видел только одну прилично охраняемую вещь: подлинник «Казни Иоанна Крестителя». Который, похоже, был никому не нужен, права Франческа.
Он пристроил копию Тремонти на самом видном месте – прямо на зеркале у входа, чтоб уж наверняка. В отличие от жилища художника, в доме реставратора царил почти что образцовый порядок: ни пылинки, ни одной оставленной раскрытой книги, ни одного забытого пустого стакана. Имс с удовольствием порылся бы здесь по ящикам и шкафам: опыт его говорил, что в таком порядке секретов и тайн может обнаружиться в разы больше, чем в бардаке, который царил в кабинете Тремонти. Но тут он вспомнил, что в кафе напротив его ждет Артур, и, оглядевшись с сожалением напоследок, повернулся к выходу.
Стоп. Что-то не то.
Имс медленно обернулся, прокручивая в голове то, что успел увидеть в предыдущие несколько минут. Что-то привлекло его внимание, что-то тут такое было! Он внимательно стал обшаривать взглядом помещение: диван с разложенными по величине подушками, низкий журнальный столик, кресло с аккуратно свернутым пледом… Вот оно! Из-под пледа торчал краешек книги – и фрагмент лица, видневшийся на этом краешке, был уж очень знакомым. Имс подошел поближе, вынул из кармана носовой платок и осторожно потянул книгу из-под пледа: оно! Точно!
Все-таки реставратор оказался пронырой, подумал Имс с удовольствием. Ах, как жалко, что нельзя порыться поосновательней, если бы только он раньше знал! Если бы он только раньше догадался, в чем тут дело, он перерыл бы этот дом с подвала до крыши!
Впрочем, корить себя не было смысла – если бы Франческа, любопытная, как всякая настоящая итальянка, не полезла в кабинет Тремонти, они так ничего бы и не узнали.
Имс посмотрел из-за занавески на улицу – опять туристы, очень удачно. Он вышел на улицу, не таясь, но и не делая резких, привлекающих движений: так, будто выходил из этого дома все жизнь. Тихо закрыл дверь, засунул руки в карманы и отправился к месту дислокации Артура на веранде кафе.
Как всегда, при виде Артура поезд мыслей Имса слегка дернуло и повело по другому пути. Артур, наконец, сдался жаре и перешел на более легкую форму одежды: все те же элегантные брюки и узкие рубашки, но из тонкого льна, и от того, как этот лен, слегка мятый, иногда влажный, обтягивал то бедро, то плечо, то задницу Артура, Имс тяжело вздыхал, с трудом сглатывал комок в горле и думал вовсе не о работе.
Какая вообще может быть работа рядом с Артуром, размышлял Имс, пропуская нескольких велосипедистов и поднимаясь на веранду. Рядом с Артуром надо лежать в кровати, болтаться на закате по пляжам вдоль прибоя, совершать вылазки в клубы, сидеть по утрам за завтраком, смотреть на него, пока он спит, уткнувшись носом в подушку. Разговаривать.
Признайся себе, что хочешь этого навсегда. Пора бы уж.
– Ну что? – спросил Артур с легким оттенком беспокойства.
– Все в порядке. Он в курсе про да Винчи. Теперь только дождаться, когда он явится.
– С чего ты взял?
– Да у него там лежит каталог работ Леонардо – с закладкой на списке утерянных экземпляров.
Артур присвистнул. Имс захлопал глазами: он и представить себе не мог, что Артур так умеет.
– Я звонил Франческе – они с Юсуфом на месте и ждут, – сказал Артур.
– Надеюсь, они там не маются со скуки, – Имс замахал рукой, делая знак официантке.
– А ты маешься со скуки? – спросил Артур куда-то в сторону.
– Дорогой мой, не напрашивайся на комплименты! Я маюсь от неудовлетворенного желания, при чем тут скука, – сказал Имс.
Ему очень нравилось выражение лица Артура, когда он говорил ему что-то подобное: с одной стороны – возмущенное, с другой – явно отражающее, что мозг Артура уже начал просчитывать возможное решение проблемы.
– Фу.
– Что, даже не поцелуешь? – развлекался Имс.
В этот момент у Артура зазвонил телефон. Да, Франческа опять права – он в самом деле ведет себя, как мальчишка, который готов на все, лишь бы привлечь внимание самой красивой девочки в округе. Имс вертелся ужом на сковородке – и никогда не вел себя так раньше, даже в юности! Он старался продемонстрировать все, что только может, только бы удержать, только бы не наскучить.
Он не мог себе объяснить, почему так зациклился на этой мысли. Артур постоянно демонстрировал ему свое отношение, да что там, говорил впрямую! Но Имс знал, знал, что однажды наступит момент, когда Артуру наскучит. Было уже так в его жизни, а ведь, как известно, все повторяется. Вот он и лез из кожи вон, чуть ли не кричал вслух: «Посмотри, посмотри, я разный, я буду для тебя каким угодно, тебе никогда не будет со мной скучно!»
– Артур… – позвал он вдруг неожиданно для себя.
– Что? – откликнулся Артур, продолжая обозревать подходы к дому Гаспери.
– Скажи, а куда ты собираешься потом? Ну, после?
Артур обернулся и поднял бровь.
– Что значит – куда я собираюсь?
– Ну, ты поедешь куда-то ведь, – замямлил Имс, блядь, ну почему на него нападают эти приступы нежности и чувствительности так не к месту!
– Имс, ты опять, – сказал Артур и встал со стула. – Опять!
Имс пожал плечами, мол, а что делать?
– У некоторых СЛИШКОМ живое воображение, – заявил Артур, взял лицо Имса в ладони и поцеловал в губы, ничуть не смущаясь публикой. – Это вредно.
– Извини, – покаялся Имс, после поцелуя Артура его тут же отпустило.
– Я никуда не денусь, и тебе не позволю, даже не думай, – Артур поцеловал его снова и вернулся на место.
И тут они оба увидели, как по улице, приближаясь к дому, идет Гаспери.

[vin_mar]

Дальше все покатилось точь-в-точь, как рассчитывал Имс: не прошло и десяти минут, как реставратор вылетел из дома и понесся по улице как болид Формулы-1.
Еще через двадцать минут позвонила Франческа и доложила, что объект номер два забежал, не помня себя, в дом объекта номер один. Франческа даже не скрывала, какое удовольствие она получает от процесса, и, судя по интонациям, воображала себя как минимум Джуди Дэнч в роли М. Более того, опасная шпионская зараза тихой сапой распространилась и на Юсуфа: Франческа доложила, что химик по собственной инициативе отправился прогуляться вблизи дома Тремонти в надежде услышать что-нибудь полезное.
– Она сказала, что перезвонит еще, когда Юсуф вернется, – сказал Имс.
– Я сплю, и мне снится кошмар, что я попал в фильм «Дети шпионов», где роли исполняют впавшие в детство взрослые, – поведал Артур небесам, судя по его взору.
– Категорически протестую против термина «впавшие в детство», – возразил Имс, расплачиваясь по счету. – Я бы сказал – «взрослые, сохраняющие способность радоваться миру, как дети», это будет точнее. А, кроме того, не тебе рассуждать на тему шпионажа, пупсик – в конце концов, никто из нас не переодевался в невообразимые тряпки, чтобы следить за другими.
– Все никак не можешь забыть об этом, мистер Имс?
– О боже мой, Артур! Я буду хранить это воспоминание среди самых драгоценных! И, более того, я даже осмеливаюсь питать надежду, что это был не последний раз, когда я имел честь наблюдать тебя в таком виде.
– Не дождетесь, – буркнул Артур под нос.
– Поторгуемся? – вкрадчиво мурлыкнул Имс, подцепляя Артура под локоть. – Чего бы тебе хотелось, дорогой?
Артур остановился и медленно оглядел Имса с головы до ног.
– Договорились. Но я скажу тебе, чего бы мне хотелось, чуть позже.
– Вот как? Я весь в нетерпении, – хмыкнул Имс. – Давай зайдем в тот магазинчик, Арти, там чудная винная коллекция.

Шпион из Юсуфа вышел неудачный: ничего важного подслушать не удалось, тем не менее, отголоски скандала между реставратором и художником он уловил, возможно, просто потому, что скандал был чересчур уж громким.
Основное содержание перепалки было таким: художник обвинил своего друга в чернейшей зависти ко всему, включая блондинку-любовницу. Как ни странно, именно упоминание блондинки стало последней каплей – после этого реставратор, до этого настойчиво что-то бубнивший, тоже перешел на повышенные тона, и скандал окончательно перерос в базарную склоку. Дальше последовало торжественное выбрасывание реставратора из дома живописца: как сказала Франческа, наблюдавшая мизансцену из кафе напротив, выброс тела был произведен со вкусом и в лучших традициях комедии дель арте. Гаспери в долгу не остался и громко поведал Тремонти свое мнение о его способностях как художника вообще и мужчины в частности. Жирная точка в дискуссии была поставлена прилетевшим со второго этажа горшком с геранью. По этому поводу Юсуф потребовал дополнительного гонорара – за вредность операции и проявленную доблесть.
– Подставить башку под герань – это не доблесть, а тупость, – жестоко сказал Имс.
Артур молча выдал Юсуфу бутылку вина.
– А... – сказал Юсуф.
– Не советую, – перебил его Артур.
Голова Юсуфа поникла.
– Прекрасно, теперь, когда герой дня назначен, предлагаю обсудить сегодняшнее мероприятие, – предложил Имс.
– Ты все-таки настаиваешь, что нужно идти к реставратору именно сегодня? – с сомнением спросил Артур.
– Определенно. Повторяю: Гаспери сейчас как минимум нервничает, как максимум находится в весьма возбужденном состоянии: переживает и психует. Не важно, какова причина – главное, что это скажется на качестве его поведения во сне: нам будет гораздо легче подтолкнуть его в нужную сторону. Представь, ему нужно с кем-то обсудить ситуацию, любой человек на его месте захотел бы кому-то пожаловаться! Вот именно это мы ему и организуем.
Имс и сам пребывал в возбуждении: глаза блестели, он словно находился под легким кайфом – поймал драйв. Неописуемое и в то же время всем знакомое ощущение – сегодня все удастся, все получится. От него шла такая волна уверенности в себе, что Артур снова поддался – заразился имсовым энтузиазмом, вдруг почувствовал, что – действительно, им все удастся сегодня. Всегда будет удаваться.
– Ну что ж, – сказала Франческа, постукивая карандашом по носу, – значит, как и планировалось, используем для Гаспери один уровень – театр. Мальчики, предлагаю оставить Юсуфа с гонораром за доблесть дома – я справлюсь и без него.
– Не боишься? – спросил Артур. – Юсуф потерпит, как ты будешь сидеть там одна?
– Дорогой мой, – растроганно сказал Франческа, – не стоит беспокоиться: при трех крепко спящих мужчинах мне ничего, к сожалению, не угрожает.
– Легкомысленная итальянка, – буркнул Артур себе под нос.
– Главное, что не сумасшедшая старушка, дорогой мой, – немедленно отозвалась Франческа.
– Мне кажется, или у меня пытаются отобрать титул главного остряка? – спросил Имс из глубин кресла.
– Точно водевиль, – безнадежно махнул рукой Артур.
Юсуф меланхолично откупорил бутылку.

[vin_mar]

Гримерка примадонны меньше всего напоминала настоящую гримерку, а больше всего – будуар дамы полусвета. Зеркала, сиреневая козетка, заваленная малиновыми подушками, толстый ковер и огромная ширма, расписанная на китайский манер павлинами и пионами. Душный запах пудры, тяжелый аромат многочисленных букетов и тревожный – каких-то незнакомых духов.
Артур оглядел себя в зеркало – визитка и бабочка, не к чему придраться. Сам Имс, в клетчатой рубашке и джинсах, выглядел тут настолько неуместно, что Артур поморщился.
Имс жизнерадостно улыбнулся:
– Отличная гримерка! Франци молодец! – сел на козетку и попрыгал. – Исключительно удобно!
– Исключительно удобно для чего? – с подозрением поинтересовался Артур.
– Положим клиента на козетку…
– И?..
– Ну и он выдаст нам все свои маленькие грязный тайны, – сказал Имс. – Как у психотерапевта.
Артур с сомнением оглядел антураж: его представления о кабинете психотерапевта кардинально отличались от представлений Имса.
Имс встал, начал ходить по комнате взад и вперед, поправил цветы на гримировальном столике. В его руках вдруг оказался шикарный веер – лаковые черные спицы и трепещущие перья марабу, Имс кокетливо прикрыл нижнюю половину лица и послал самому себе в зеркало томный взгляд – готовился.
Эклектика в полный рост, подумал Артур в некотором раздражении.
Имс тем временем удалился за ширму и принялся там возиться: зашуршала ткань, что-то брякнулось, раздалось недовольное шипение.
– Что там у тебя? – спросил Артур, примериваясь к козетке.
Через ширму перелетела клетчатая рубашка Имса, и глубокий звучный голос, незнакомый Артуру совершенно, богатый и сочный, сказал:
– Дорогой, помоги мне со шнуровкой, – после чего из-за ширмы появилась и сама хозяйка голоса.
Артур сомлел. Каждый раз, когда они спускались на этот театральный уровень для проверки и корректировки деталей, Имс появлялся в привычном для всех образе блондинки. Артур был свято уверен, что блондинка выступит и в роли примадонны. Кроме того, Артур подозревал, что Гаспери отчасти ревнует Тремонти к его любовнице.
Видимо, Имс думал иначе. Перед Артуром стояла высокая женщина, не кукольной современной красоты, но такая, для которых существует только одно правильное определение: «дива». Рыжие волосы, небрежно сколотые в высокую прическу, выбившиеся локоны, темно-зеленые глаза, большой пухлый рот в знакомой ухмылке. Взгляд Артура выхватывал отдельные детали: кремовый корсет, тонкая талия и пышная грудь, кружевные белые чулки с атласными подвязками, несколько крупных колец на пальцах.
Она подошла, повернулась спиной, Артур получил возможность созерцать округлые формы в кружевах.
– Затяни ленты, дружок.
Артур тупо смотрел на розовые ленты, которыми был зашнурован корсет, и чувствовал себя юным мальчишкой – отвратительное ощущение. Он дернул за ленты очень резко: все великолепие перед ним вздрогнуло и затрепетало. Ужасно. Рыжая… волновала, да.
– Какой ты грубый, любимый, – сказала она голосом Имса.
Усмешка была насквозь имсова, глумливая.
– Шею сверну, – пообещал Артур.
– Обожаю жесткий секс, – пропела аватара глубоким контральто и разлеглась на козетке. – Обещаю, Арти, пупсик, мы обязательно попробуем. Может быть, даже сегодня. А теперь тащи клиента.
Артур плюнул и вышел в узкий грязный коридор. Франческа, как и реставратор, обожала оперу – этот уровень был поистине шедевральным, ей удалось создать идеальный образ, пропитанный музыкой, отзвуками аплодисментов, сварливыми переругиваниями балерин кордебалета, колдовским дыханием сцены. Магия.
Сообразно придуманному плану через три четверти часа должен был начаться спектакль. Гаспери должен был находиться где-то в фойе. Артур поспешил туда, чтобы не упустить реставратора в толпе нарядных проекций.

Имс наслаждался от всей души. Жаль только, что он не использовал эту идею раньше – растерянный Артур пришелся ему по душе. Артур забавно краснел, не знал, куда деть руки и сильно смущался корсета и чулок – это было очень заметно. Прекрасно, просто замечательно.
Имс, конечно, подозревал, что придется выслушать массу попреков, но это того стоило. А потом – что такого? В этот раз он точно никого не пугал, никто не умирал в страданьях под палящим солнцем – наоборот! Кажется, атмосфера вполне умиротворяющая, решил Имс, надел прозрачный алый пеньюар, весь в оборочках, и снова разлегся на козетке, играя веером. В зеркале отражалась чудная картина, достойная Ренуара. Восхитительно, сам себе позавидовал Имс.
Ну ладно, поза слегка распущенная, но так ведь это и нужно, нет? Имс вытянул ногу, покрутил ступней в невесомой домашней туфельке на тонком каблуке и пристроил ногу так, чтобы длинная лодыжка в белых кружевах смотрелась как можно выигрышнее.
Получилось прелестно, а, кроме того, он был доволен, что теперь образ Маграт стал для него рабочей маской – не больше. Все действительно кончилось. Больше не осталось никого, кроме Артура.
Тем приятнее было его дразнить. Имс даже хихикнул, обмахиваясь веером. Прима сегодня в ударе.
В дверь совсем неделикатно постучали и открыли, не дожидаясь ответа и чуть ли не ногой.
На пороге появился Артур, за его спиной маячил смущенный Гаспери. Рыжая взмахнула веером и вопросительно приподняла брови.
– Мадам, позвольте представить вам синьора Гаспери, вашего горячего поклонника, ценителя вашего умопомрачительного голоса и остальных, кхм, достоинств, – сказал Артур.
– Какая честь, я так растрогана, синьор Гаспери, все эти цветы и сувениры, которые мне передавали… Я не могу описать своих чувств! – сказала певица. – Присядьте рядом, да вот хоть на пуфик. Побеседуем.
Гаспери шагнул вперед, бледнея, выставил вперед букет, как боевой щит. Мадам прикрылась веером и пальчиком показала, куда синьору следует присесть.
– Мадам, – сказал Гаспери хрипло, – я пленен вашим талантом.
Мадам в это время углом глаза следила за Артуром. Артур поднял с пола клетчатую рубашку, зашвырнул ее за ширму, потом, после короткой борьбы, отнял у реставратора букет и не глядя воткнул его в ближайшую вазу.
– Продолжайте, – ободрила Гаспери рыжая.
Реставратор замялся, звезда оперы благосклонно кивнула.

[vin_mar]

– Ну расскажите мне о себе, со мной никто не хочет разговаривать нормально, все только и делают, что говорят комплименты, – пожаловалась она. – А я ведь, в сущности, самая обычная женщина… Я так тоскую по простым беседам, вы себе не представляете! Такое удовольствие беседовать с настоящим мужчиной, таким крепким, надежным, основательным! Вот вы чем занимаетесь? Вы банкир?
– Я? Я ре… – забормотал Гаспери, весь в волнении от того, что узкая и теплая ладонь легла на его запястье. Да и обтянутая кружевами коленка тоже маячила перед глазами, мешала сосредоточиться. – Рисую я. Да, я – художник! – вдруг заявил он.
– Так вы творческая личность! О боже, это знак! Это так волнительно, – сообщила дива и в доказательство задышала отрывисто и бурно, кружева на груди затрепетали, привлекая взгляды не только реставратора. – Присядьте вот сюда, поближе! Еще! – сказала она. – Что вы пишете? Пейзажи? Натюрморты? Портреты?
– Букеты, – раздался язвительный комментарий со стороны ширмы, где расположился Артур. Рыжая послала ему насмешливый взгляд, реставратор не заметил ничего.
Мадам откинулась на своей козетке, вызвав восхищенный вздох у новоявленного художника и ледяное молчание на периферии.
– Я без ума от вас! Ваш голос… приводит меня в экстаз, – Гаспери вдруг обрел дар речи, сполз с пуфика на пол и встал на одно колено рядом с пышной грудью. – Я мечтаю стать вашим другом, мадам!
– Ах вот как! – мадам игриво захлопала глазами, помахала веером и будто случайно распахнула пеньюар еще сильнее. – Такое трогательное предложение дружбы я слышу впервые! Какой вы… очаровательный!
– К сожалению, мадам умеет дружить только с состоятельными поклонниками, – сообщили от ширмы ехидно.
Гаспери оглянулся.
– Такой вредный мальчишка, – сказала рыжая, наклоняясь к нему совсем близко. – Хотя он прав, я люблю… состоятельных мужчин, о да… Это просто какой-то рок, ничего не поделаешь.
– Я все.. я постараюсь, конечно, я все понимаю, – забормотал реставратор, перед которым все плыло в благоухающем тумане, и только пухлые губы, слегка приоткрытые и влажные, виделись совершенно отчетливо. – Я могу, вы не пожалеете… У вас будет только лучшее, только достойное вашей красоты! И таланта, да, конечно!
– Так вы богаты?
–Да-да, у меня есть… кое-что. Это маленький секрет.
–Как интересно! Синьор Гаспери, да вы полны тайн! Наверное, вокруг вас вьются все сильные мира сего, куда уж бедной певичке!
–Мадам поражена до глубины души, – кисло перевел Артур. – Она обожает тайны, даже сидеть спокойно не может!
Мадам в подтверждение заерзала на козетке, случайным образом оказавшись совсем близко от реставратора.
– Мужчины ведут такую насыщенную жизнь! Вечно приключения, погони, загадки! Как это замечательно, меня снедает зависть! Господи, так хочется об этом хотя бы послушать! Говорите, маленький секрет? Но ведь вы поделитесь им с маленькой скромной певицей? – И тут маленькая скромная певица положила горячую ладонь на колено реставратора. Колено отчетливо дрожало.
– Ваше желание для меня закон!
– Ну как это мило, Артур, дорогой, не так ли? Синьор знает, как надо обращаться с женщинами. Учись, мальчик мой, тебе пора набираться опыта, – совет отчетливо отдавал наглейшей провокацией, и это было очевидно всем, кроме синьора реставратора.
– Не беспокойтесь, мадам, я очень внимательно слежу за беседой, – отозвался Артур. – Все будет принято к сведению.
– Прелестно, пупсик, – Имс слегка вышел из роли и тут же спохватился:
– Так что же за необыкновенную тайну вы мне поведаете? – и рыжая подставила к носу реставратора маленькое розовое ушко, да еще и волосы отвела в сторону.
И стрельнула глазами в сторону ширмы, где на краешке кресла расположился Артур. Стерва.
– У меня есть наброски, – напомнил о себе Гаспери. – То есть, они скоро будут мои! Вы знаете о да Винчи?
– Конечно, – уверенно заявила мадам. – Я всегда интересовалась живописью.
– Да-да, – лихорадочно забормотал Гаспери, вытягивая губы, стараясь поймать те, напротив, манившие до безумия. – Его наброски стоят целое состояние, а я знаю, где… где они лежат.
– Весьма интересно, – вожделенный рот опять приблизился. Гаспери вдохнул и закрыл глаза. – И где же они? У вас дома? Вы уверены, что это подлинники? Я хочу на них взглянуть!
– Д-да, определенно подлинники, – медленно сказал реставратор. – Они еще не у меня, но совсем скоро… И тогда…
– Не могу дождаться, чтобы взглянуть на это сокровище! – рука мадам медленно поползла от колена выше. Гаспери опять зажмурился.
– Совсем скоро я стану опекуном одного сумасшедшего, – сказал он дрожащим голосом и громко сглотнул. – И тогда они станут мои. И вы… тоже.
Ширма неожиданно сложилась и рухнула с грохотом. Взгляды певицы и реставратора, смешливый и раздраженный, обратились к Артуру. Артур пожал плечами с самым независимым видом.
– Не обращайте внимания, – пропела мадам.
– Может быть, я мешаю? – забеспокоился реставратор.
– Ничего подобного! Это мой… импрессарио. Мальчишка, что с него возьмешь, еще бывают досадные приступы неловкости. Милый, пойди поболтай с кордебалетом.
– Кордебалет на обеде, – оповестил Артур. – А господину Гаспери пора в зрительный зал, уже началась увертюра.
Он рывком поднял размякшего синьора с пола, заботливо отряхнул ему колено, к которому прилипли перья от веера, и настойчиво подтолкнул к двери.
– Мадам надо одеть сценический костюм, иначе она опоздает к своему выходу, – пояснил он.
– Конечно, – проблеял лже-художник, не отрывая влюбленных глаз от рыжеволосой красотки.
И скрылся за дверью.
– Так, – сказал Артур, поворачиваясь. – И что же это было такое?
– А что? – невинно поинтересовалась мадам мужским голосом с очень знакомыми интонациями. – Это называется разведка боем, дорогой мой. Очень эффективный способ. Осторожнее, чулки очень дорогие! Веер сломается!
– Я тебя удушу сейчас, – сказал Артур сумрачно.
– Только сначала сними корсет и дай свободно вздохнуть перед смертью, – отозвался Имс, спустил ноги с козетки на пол и совершенно не женским жестом оперся локтями о колени.

[vin_mar]

Первым проснулся Артур и встал с неустойчивой козетки (почти на точной ее копии возлежал Имс в образе дивы во сне) так резко, что она угрожающе приподняла ножки, норовя опрокинуться.
Франческа забеспокоилась, принимая у него иглу и ловко наклеивая на вену микроскопический пластырь с еще более микроскопическим бинтом – это было ее личное нововведение.
– Все в порядке, carino? Ты какой-то напряженный.
– О, все великолепно, – ядовито усмехнулся Артур и отвернулся, раскатывая рукава рубашки. – Даже лучше, чем мы предполагали.
– Арти снова сражен моим талантом перевоплощения, – интимно поведал Имс из глубокого старинного кресла, тоже выходя из сна.
– До глубины души, – кивнул координатор. – До сих пор не пойму, то ли Имс перечитал в юности Мопассана, то ли Моэма.
– Так все получилось? Имс, все получилось? – спросила Франческа.
Имс сиял, как медный грош, зато Артур был мрачнее тучи.
– Дифирамбы диве по имени Имс будем петь дома, а пока сматываем удочки, – отчеканил он, для наглядности быстро сматывая провода ПЭСИВа.
Они все еще находились у реставратора дома, а он сам сопел в другом кресле. И хотя Франци успела капнуть объекту в ухо вторым снотворным, Артур не склонен был лишний раз рисковать. Тем более что новые повороты в деле не очень-то ему нравились. Да еще Имс, сука.
Имс тем временем был уже за спиной, довольный котяра, и шептал в ухо:
– Детка, ну не ревнуй, мы спустимся в сон вместе, и там все будет только для тебя, ты же знаешь…
Артур дернул лопатками, отстраняясь. На Имса это действовало посильнее виагры, и у координатора аж спина зазудела от его взгляда. Однако Имс был связан ситуацией – пришлось покориться.
Дома Франческа сразу же пошла к себе наверх, Юсуф еще с вечера спал, как ребенок, поэтому Имс без всяких препятствий в виде расспросов вышел вслед за Артуром в патио. Тот сидел на крыльце, в теплой темноте, и меланхолично, кончиками пальцев, гладил Гвиневру. Было очень тихо, даже цикады не верещали.
– Арти, я тоже хочу, чтобы меня погладили. Пойдем спать уже.
– Иди, я еще посижу.
Имс присел на корточки рядом и попытался заглянуть в глаза.
– Артур, ревность – это непрофессионально, – пустил он в ход бесспорный козырь.
Артур вдруг засмеялся.
– Имс, а тебе не приходило в голову, что наши с тобой отношения с самой первой минуты – это крайне непрофессионально?
– Ну… – промурлыкал Имс. – Это же нам не мешает.
– Считаешь? Я вот выглядел сегодня, как идиот. Даже ширму уронил. Хотя и ты вел себя не только как талантливый профи, но еще и как редкостный ублюдок. И не говори мне, что весь этот театр был только для Гаспери. Даже не вздумай отнекиваться. Два высокооплачиваемых извлекателя, блядь. Тебе лишний раз хочется подчеркнуть, какое мне сокровище в руки попало, так?
От этого спокойного тона Имс забеспокоился.
– Арти, я просто… просто, чтобы тебе не было скучно, – тихо пробормотал он.
Артур только покачал головой, кажется, даже не заметив ответа.
– Ладно. Я не хочу выглядеть еще большим идиотом, выговаривая за блестящую работу, – с легкой усталостью заключил он. – Что скажешь про наброски? И про намерения Гаспери «стать опекуном одного сумасшедшего», а? Мне интересно, каким это образом Гаспери хочет этого достичь? После таких взаимных скандалов – раз. И два – как он собирается добыть медицинское заключение?
Имс усилием скрыл разочарование. Ему хотелось бурного скандала, а после – жаркого примирения. Впервые Артур не повелся на столь откровенные провокации. Или вредничал, или был действительно встревожен.
Имс подвинулся, нагло оттеснил Гвиневру и взял руки координатора в свои.
– Имс…
– Что, детка?
– Скоро появится наш заказчик. Он звонил мне сегодня.
– Ну, можно было предполагать, что его выход на сцену уже близок… – задумчиво сказал Имс, поглаживая пальцы Артура. – Я предлагаю подумать об этом завтра. А сейчас идти в кроватку.
– Имс, ты невозможен!
– Кто владеет собой, сможет повелевать миром, – пожал плечами имитатор. – А все-таки как я тебе в роли оперной дивы? Ну, скажи, тебе понравилось?
– Имс! – Артур вырвал руку. – Отстань! Такие женщины вовсе не в моем вкусе, если хочешь знать! Слишком откровенно и пошло! Столько сиропа, меня чуть не стошнило!
– Да ты что? А я вроде бы заметил обратное…
– Ты льстишь себе, Имс, неимоверно! Самолюбив, как павлин!
– А что ты так нервничаешь, Арти? Только что твердил мне о профессионализме!
– Ну стоит у меня на тебя в любом виде, и на твой талант – тоже, доволен? Да, я ревную! Да, я подверг риску операцию из-за твоего пышного бюста в кружевах, Имс! Но это же чертовски плохо, и я не понимаю, чего ты так ухмыляешься!
– Неет, это – хорошо, – протянул Имс и поднялся вслед за Артуром, ныряя в сумрачную глубину дома. – Ну наконец-то. Пробрало! А то прямо киборг какой-то.
Артур снова раздраженно дернул лопатками, и Имс нагнал его по дороге в спальню и стиснул до хруста в ребрах.
– Вот иезуиты нам покажут небо в алмазах, и тогда все будет просто отлично, – вздохнул Артур, сдаваясь.

[vin_mar]

Имс курил у окна, стряхивая пепел прямо за подоконник. Он прекрасно знал, что Артур категорически не одобряет подобного возмутительного поведения, но сейчас – сейчас Артур не возражал. В такие моменты он никогда не возражал. Имс этим нахально пользовался.
За окном благоухала южная ночь, пахло цветами и морем, в стекло глухо билась толстая ночная бабочка, хотела нарваться на огонек имсовой сигареты. Он вдохнул ароматный воздух, искоса посмотрел на кровать. Артур лежал в своей любимой позе после секса – на животе, зарывшись обеими руками под подушку. В бледном серебристом лунном свете его смуглая кожа казалось совсем темной. Имс облизнул губы: смотреть на Артура было невозможно приятно. Даже сейчас, когда не прошло еще и получаса, как они отцепились друг от друга, задыхаясь, мокрые от пота, с ощущением, будто в теле не осталось ни одной твердой кости – даже сейчас у него сладко сворачивалось в животе. С этим ничего нельзя было поделать, да Имс и не пытался.

- Малыш, какой же ты красивый… - сказал он почти беззвучно. – Как же это так вышло, что я теперь не могу без тебя, а?

Он ни капли не сомневался, что Артур спит, они опять дотрахались до такого состояния, что еще долго после оргазма даже случайное легкое прикосновение было болезненным, Артур отрубился мгновенно, да и Имс сам, в обычном своем состоянии, даже не подумал бы подняться с кровати. Но сейчас, как и много ночей подряд в последнее время, он мучился от бессонницы.

Он отошел от окна, сел на краешек кровати, матрас мягко принял его вес. Артур даже не пошевелился. Имс легко, невесомо провел кончиками пальцев по его спине вдоль позвоночника, большим пальцем обвел контуры лопаток, погладил нежную кожу на шее. Волосы у Артура за время их пребывания на Мальте немного отросли и начали завиваться на затылке в кольца. Имс накрутил одну прядь на палец, чуть потянул, и она соскочила с пальца упругой пружинкой.

От всего этого Имс сходил с ума. От того, как Артур одевался по утрам, долго гипнотизируя внутренности шкафа, от ленивых долгих завтраков, когда Имс широко улыбался сидящему напротив Артуру, и тот делал серьезное лицо и хмурил брови, если за столом они были не одни, или улыбался в ответ, той специальной улыбкой, от которой Имсу делалось горячо, если за столом больше никого не было. От болтания по городу и посиделок в кофейнях, которые все лицемерно называли «разработкой объектов». От вечерних прогулок вдоль моря, от вина в патио перед сном, от Гвиневры с ее страстью к винограду и цикадам в кустах, от того, что каждый вечер заканчивался любовью – особенно от того, что каждый из них знал, чем закончится вечер. От того, как они переглядывались, когда начинало темнеть.

От того, какой был Артур – великолепный, умопомрачительный, охуенно горячий. От того, как он вел себя с Имсом, когда они оставались наедине – как будто Имс единственный на свете, уникальный, неповторимый.

Уникальным и неповторимым был на самом деле сам Артур.

Как так вышло – еще недавно Имс был всего лишь влюблен: и мог даже спать с другими, да еще и размышлял, стоит ли овчинка выделки, имея в виду Артура. Он не был уверен в этом даже тогда, когда они встретились в Таормине, хотя он и начал тут же флиртовать и соблазнять, и совращать демонстративно – обычное дело. Однако из состояния «просто хочу» в состояние «влюблен без памяти» Имс шагнул еще там же, на Сицилии, а вот в какую из мальтийских ночей статус изменился до «не могу без него жить», Имс так и не заметил. Просто как-то за завтраком, наливая себе кофе и поглядывая на хмурящегося в ноутбук Артура, Имс вдруг как-то очень четко и ясно понял, что вот это – самое лучшее, что с ним вообще могло случиться.

Он был сейчас одуряюще счастлив, и боялся до жути, до приступов тошноты, до дрожи в желудке, ждал, что все кончится. Он никогда никому не был нужен надолго. На какое-то время – да, случалось. По бизнесу, из-за секса, как получится. Он никогда никому не был нужен навсегда, и вовсе не переживал по этому поводу, не стоит обольщаться – все и так было охуенно.

До Артура.

Теперь Имс постоянно боялся. Это было невыносимо мучительно, и он отдал бы все, что у него есть и будет только за то, чтобы это никогда не кончалось.

Чтобы Артур всегда улыбался ему спросонья по утрам и чтобы Имс мог каждое гребаное утро трогать пальцем ямочки на его щеках. Чтобы ворчал и кривлялся вечером, когда Имс хватал бы его за задницу. Чтобы отчаянно цеплялся за него, когда Имс его трахал, и вздыхал бы потом довольно ему в шею. Каждую ночь.

Всегда.

Имс боялся облажаться. А хуже всего было то, что он даже не представлял себе, ЧТО надо сделать, чтобы не облажаться. Какой-то пиздец.


Утро было точно такое же, к которым он так привык за последнее время: иллюзия большое счастливой семьи, которой у него никогда не было. Которой он на самом деле никогда и не желал себе, что с ним вообще происходит? Имс уселся за стол, и тут же перед ним оказалась большая чашка с кофе, и легкое касание пальцев Артура по его плечу, и Франческа улыбнулась ему из-за газеты, а Юсуф толкнул в его сторону корзинку, полную еще горячих круассанов.

Идеальное утро, давайте пригласим журналистов из журнала «Домашний очаг»!

Имс оторвался от кофе и увидел прямо перед собой два круглых глаза: Гвиневра пробралась по столу и уселась прямо перед ним.

- Милая, ты ничего не попутала? – спросил Имс, на всякий случай отодвигая от лемура горячую чашку.

Милая чирикнула что-то на своем птичьем языке и протянула просительно руку. Имс удивился еще больше. Лемур настойчиво подвинулся ближе, расчирикался, потрогал лапкой имсово лицо.

- Вы вообще смотрите за своей животиной? Что ей от меня надо? – сказал Имс нервно. Гвиневра пискнула и одним легким движение прыгнула ему на плечо и удобно там устроилась. Имс замер. Зверек поерзал, запустил обе ручки ему в волосы и стал перебирать пряди у уха, мелодично посвистывая.
- Дорогой, ты, похоже, на пике формы, - сказала Франческа, откладывая газету и закуривая, - все-таки сумел очаровать даже нашу кривляку.
- Я тут ни при чем, - открестился Имс. – Это артурова цыпа. Заберите ее, она меня же терпеть не может!
- Признала наконец, наверное, - пожала плечами Франческа.
- Это ты моя цыпа, - глумливо шепнул Артур Имсу на ухо, подхватил лемура и сказал громко: - Пойдем, дорогая, дай папочке спокойно позавтракать!
- Это же черт знает, что такое! – вид у Имса был редкий: растерянный.
- Вот такая она, семейная жизнь, - заключила Франческа, туша свою сигаретку. – Имс, дорогой, мы ждем тебя наверху.
- Маленькое совещание, - уточнил Артур.

Имс только вздохнул. Толи он стал совсем дурной, толи постарел – по-другому никак не получалось объяснить, почему ему все это так нравилось. Точно спятил, решил он, допивая кофе.

[vin_mar]

В рабоче-бальном зале все заняли места согласно штатному расписанию: Юсуф в углу в компании пробирок, Франческа в кресле с Гвиневрой (Имс решил сохранить дистанцию и оттащил второе кресло подальше), Артур – с блокнотом в руках, присев на край стола.

- Имс, ты долго будешь еще возиться с креслом? Зачем ты вообще его передвигашь? – недовольно поинтересовался Артур: время лени кончилось, пора было приниматься за работу, а возня Имса отвлекала. Все как всегда.
- Милый, он, кажется, решил сменить угол обзора, - откликнулась Франческа.
- Ты сидишь на другом краю стола, - улыбнулся Юсуф, ненадолго оторвавшись от своих склянок.
- Большое спасибо всем присутствующим, - сказал Артур сухо. – Не понимаю, как я жил все эти годы без ваших ценных комментариев. Имс, ты закончил с мебелью наконец?!
- Теперь все отлично, - смиренно ответил Имс. С этой точки вид был действительно хорош! Он встретил понимающий взгляд Франчески и улыбнулся. – Как лучший в бизнесе координатор, ты же понимаешь, Артур, как важна для каждого из нас комфортная рабочая обстановка!
- Может быть, тогда мне стоит притащить тебе кровать сюда? – раздраженно воскликнул Артур и тут же хлопнул себя рукой по губам – сорвался, поддался на провокацию Имса. Тот уже улыбался, широко и понимающе.
- Ну вот, пупсик, это в очередной раз доказывает, что ты лучший в своей области! Это гениальная идея!

Артур выдохнул. Вдохнул. Посчитал до десяти. Все сидели вокруг с предельно серьезными лицами. Он мысленно махнул рукой – что толку спорить, лучше уж постараться переиграть их на собственном поле. Артур прижал блокнот к сердцу и сказал:

- Дорогой, я клянусь тебе, что следующее совещание я организую в максимально комфортной для тебя обстановке! – подошел поближе к сияющему Имсу и сказал уже тише: - Но если ты не сможешь осмысленно участвовать в обсуждении, я за себя не отвечаю. И я не имею в виду секс – уточняю на всякий случай, понятно?
- Я весь внимание, - поднял руки вверх Имс. – А что ты имел в виду под комфортной для меня обстановкой? М?
- Увидишь, - туманно пообещал Артур и вернулся на свое место у стола. – Итак, поговорим о заказе, клиенте и Леонардо. Утром я имел еще один телефонный разговор с господином Меризи. Он прибудет на Мальту в четверг вечером, а в пятницу мы должны будем с ним встретиться, чтобы обсудить итоги нашей работы. То есть, у нас в распоряжении четыре дня.
- А что не так с нашим заказом? – невинно спросила Франческа.
- Ты понимаешь, драгоценная, - отозвался Имс, - с ним все не так.
- Имс прав, - сказал Артур. – Тут все странно. Хотя, формально, все готово.
- Вооот! – Имс выбрался из кресла, начал прогуливаться по залу туда и сюда. – Вот это и есть самое главное – формально все так! Артур, давай проговорим, в чем состоял наш заказ?
- Хорошо. Нам заказали выяснить, используя погружение в управляемый сон, является ли картина Караваджо подделкой или подлинником. Попутно мы должны были разузнать, кто выполнил копию картины, настолько ли она хороша, что ее действительно невозможно отличить от оригинала, как художнику удалось заменить подлинник копией, если это произошло и какое ко всему этому имеет отношение друг художника реставратор Гаспери. Итог: картина в соборе – подлинник, копия существует, но находится у своего создателя, Гаспери питает относительно своего так называемого друга весьма несимпатичные планы, рассчитывая каким-то образом (которого мы не знаем) получить право опеки над ним и его имуществом.
- Которое, как мы знаем теперь, ценно вовсе не копией Иоанна, а валяющимися у художника в кабинете четрежам Леонардо Да Винчи, которые считаются утерянными еще со времен первой мировой войны, - добавил Имс.
- Именно.
- Мило, - задумчиво сказала Франческа. – Не заказ, а чудесная помойка.
- Отличное определение, дорогая. Артур, может, сначала ты?
- Хорошо. Поскольку я человек без воображения, и с вашего позволения, я буду считать это своим преимуществом, а также потому, что заказ дурно пах с самого начала, предлагаю предельно формально следовать каждому пункту заказа. Первое – мы выяснили, что картина в соборе подлинная, ее никто не подменял, факта кражи как такового не состоялось, следовательно, не может быть и речи ни о каком преступлении. Второе – копия может быть предоставлена заказчику в любой момент, в случае, если он пожелает, - Артур вопросительно посмотрел на Имса.
- Не вопрос, пупсик, предоставим в любой момент, - кивнул тот.
- Третье – реставратор желает прибрать к рукам имущество Тремонти.
- Прошу прощения, - вмешалась Франческа, - а зачем об этом знать вашему Меризи?
- То есть? Заказчик хотел, чтобы мы забрались в сон к одному и другому, - ответил Имс.
- Милый, но зачем? – снисходительно улыбаясь, спросила Франческа. – Суть заказа была – выяснить, уперли подлинного Иоанна или нет. Подлинник на месте, дайте этому Меризи копию картины сразу и скажите, что теперь нет никакого смысла лезть в сон к реставратору. Он вынужден будет согласиться.
- Думаешь?
- Слушай, Имс, Франци права! – оживился Артур. – В чем он сможет нас упрекнуть? В том, что мы не лазили в сон к Гаспери? Но мы можем ему сказать, что это возможно в любой момент, но стоит ли это делать?
- Слушай, Артур, но ведь совершенно очевидно, что он таким образом пытался выяснить про Да Винчи!
- Ну и что? – сказала Франческа. – Этого не было сформулировано, и вы ничего и не узнали, это бездоказательно. Получаем гонорар и разбегаемся, пусть возятся тут сами.
- Мне нравится этот подход, дорогая, всегда нравился, ты же знаешь, - сказал Имс. – Но тут все непросто: иезуиты.
- Подумаешь, иезуиты! – всплеснула руками Франческа. – Я не понимаю, мальчики, почему вы оба так распереживались? Заказ выполнен? Да. Если он спросит про Леонардо, думаю, вы вполне способны сделать невинные и недоумевающие лица, ведь так? Ну вот! Не беспокойтесь, у иезуитов полно способов и без вас добыть чертежи Леонардо. На вашем бы месте я бы больше беспокоилась бы о том, почему они этого не сделали раньше, и зачем вообще надо было придумывать всю эту историю с мнимой подменой Иоанна.
- Чтобы подобраться к Тремонти. Собрать о нем информацию, - сказал Артур.
- Прости, милый, думаю, Меризи хочет подобраться к кому-то другому, - ответила Франческа. – К кому-то из вас.
- Франци, ну перестань, - отмахнулся Имс. – Мы проходим тут просто по касательной, Меризи тупо хочет загрести жар чужими руками. – Я думаю, вполне вероятно, что мы можем получить новое предложение, Артур.
- Думаешь, он попросит нас выкрасть чертежи?
- Очень возможно.
- И?

[vin_mar]

Имс прекратил расхаживать, остановился напротив Артура и внимательно посмотрел в карие глаза. Сознание параллельно отмечала массу посторонних деталей: густые брови, родинку на шее справа, завиток за ухом.

- Скажи мне ты, - сказал тихо-тихо.
- Не возьмемся, - так же тихо и очень твердо сказал Артур, не отводя глаз. У Имса мгновенно стало горячо в груди от этого «откажемся». Мы откажемся, вот что имел в виду Артур, и в его голосе не было ни тени сомнения, что может получиться как-то по-другому.
- Ну вот и все, - подвела черту Франческа. – Нужно всего лишь грамотно разыграть дурачков. И получить гонорар, не забудьте! Я пожилая женщина, мне нужна прибавка к пенсии! На юношей!
- Дорогая, не стоит пудрить нам мозг, - усмехнулся Имс, отворачиваясь от Артура в сторону итальянки. – Для этих целей деньги тебе не понадобятся еще очень долго!
- Милый, спасибо за этот, хоть и сомнительный, но комплимент, - отпарировала Франческа, - но я имела в виду своих внуков.
- Конечно, дорогая, - ехидно сказал Артур. – Мы так и подумали. Как вы думаете, не стоит ли нам покопаться насчет набросков Леонардо?
- Согласен, - быстро ответил Имс. – Весьма неплохо было бы выяснить, откуда они взялись у Тремонти.
- Хорошо, - согласилась Франческа, - я вам попробую помочь.
- А я нет, - раздалось из фармакологического угла. – Я тупо хочу свои деньги.

Если уж быть совсем откровенным, Имс было наплевать, откуда у Тремонти взялись рисунки Леонардо. Единственное, что его интересовало в этом отношении, это – были ли это настоящие рисунки или удачные подделки. Как бы ни был уверен Гаспери в их подлинности, это все же еще не являлось очевидным доказательством. Да, у господина реставратора, да и у господина художника тоже, явно были какие-то подозрительные махинации, это Имс чувствовал просто кожей, как говорится – рыбак рыбака видит издалека. Чуть больше уверенности придавал интерес Меризи – но, как бы не хотелось, выяснить на данный момент времени, имеют ли он дело творениями Леонардо или нет, было невозможно.

Имс и не напраягался. Все равно уже поздно, ну или рано – это как посмотреть. Пока Артур и Франческа с увлечением перерывали все доступные им источники, Имс занимался не менее важными делами – он остро чувствовал, что день, когда они расстанутся с Мальтой, не за горами. Можно даже сказать, совсем близко. Были в жизни Имса незыблемые вещи – и способы отхода с места событий относились как роз к таким вещам. Он никогда не жалел времени и усилий на организацию удобного способа бегства, и совсем не обязательно – с грохотом и фейерверком, что бы там ни думал про него Артур.

Так что Артур протирал дыры в клавиатуре ноутбука, трубка телефона Франчески уже приняла форму ее ладони, а Имс прекрасно проводил время в порту. Порты, как уже было сказано, Имс любил нежной любовью, находя их живописнее и практичнее, чем дурацкие аэропорты.

Вечером накануне встречи с Меризи, вся компания снова собралась в бальном зале. Юсуф возился в углу, пакуя свои причиндалы: было единогласно решено отправить его восвояси, толку все равно от него больше не было, а подставлять его под возможные неприятности никому не хотелось. Следующей должна была стать Франческа – ее билет на самолет до Милана был забронирован на следующий вечер, Артур настаивал, что она должна покинуть остров еще до того, как они с Имсом отправятся на ужин с клиентом. На возражения Франчески Имс ответил одной короткой фразой, смысл которой вкратце заключался в том, что нормальные итальянские женщины никогда не спорят с мужчинами. Франческа поджала губы и смолчала.

Извиняться за Имса пришлось Артуру. Потом он долго пытался подслушать из окна спальни, о чем тихо переговаривались в патио Франческа и Имс, тщетно убеждая самого себя, что просто дышит свежим воздухом.

Ну хоть не ругались, иначе бы орали по-итальянски на весь дом, решил Артур.

Бальная зала уже начала приобретать полузаброшенный вид – исчезла доска для фотографий, кейс с PASIV был упакован в один из чемоданов Артура, на столе высилась новая сумка для перевозки животных – по общему решению, Гвиневра должна была отправиться в Милан с Франческой. На время, сказал Артур.

- Пока папочка не заберет свою цыпу, - пообещал воркующим голосом Имс, всовывая цыпе полудохлого кузнечика.

Они расселись вокруг стола, не обращая внимания на возню Юсуфа.

- Итак, - сказал Артур. – Выяснить нам удалось не очень много. И я даже не уверен, что мы выяснили бы больше, если бы у нас было еще какое-то время. Сделаем гипотетическое предположение, что рисунки, которые мы обнаружили у Тремонти, на самом деле принадлежат руке Леонардо. Если так, тогда это должны быть рисунку, относящиеся к миланскому периоду жизни Леонардо, между 1504 и 1510 годами. Хочу напомнить вам, что именно к этому периоду относится так называемый «Кодекс Лестера», который относится к числу самых дорогих книг в мире. Его стоимость на данный момент составляет более чем 30 миллонов долларов.
- Рукописный манускрипт из 18 листов, сложенных так, что получается подобие тетради из 72 страниц, исписанных вдоль и поперек математическими расчетами, диаграммами и рисунками, все – уникальным «зеркальным шрифтом», изобретенным самим же Да Винчи. Мне довелось один раз видеть его в музее в Нью-Йорке, - задумчиво добавила Франческа.
- Так вот, предположительно, мы наткнулись на давно утерянные, еще во время первой мировой войны, дополнительные наброски к этому кодексу. Они, конечно, не являются частью манускрипта, и, таким образом, считаются отдельным произведением. Поменяли массу владельцев, последними из которых были какие-то незначительные итальянские князья, след набросков теряется как раз во время вторжения Наполеона в Италию, - закончил Артур.
- То есть, если это подлинники, наш друг Тремонти станет весьма богатым человеком, - подытожил Имс. – Чудно. Ничто не меняется под этим солнцем – каждый желает чужого счастья, не удовлетворяясь своим собственным. Художнику нужна слава Караваджо, реставратору – богатство художника, а иезуиты, как всегда, просто хотят поиметь всех.
- Включая нас, - бесстрастно сказал Артур.
- И тут я вынужден согласиться с тобой, мой дорогой, - ответил Имс. – Но мы ведь тоже не простачки, м?
- Мы придерживаемся разработанного плана? – еще раз уточнил Артур. – Без внезапных бенефисов на этот раз?
- Ну пуууупсик! Отчего такое недоверие?

Артур закатил глаза. Иногда ему было действительно интересно – прикидывается ли Имс, или это феноменальное бесстыдство просто врожденная черта характера? Неконтролируемая?

Тем временем Юсуф уже утащил свои чемоданы ко входу: такси ожидалось с минуты на минуту, и Франческа и Имс пошли вниз, чтобы попрощаться. Артур вздохнул, оглядел опустевший зал и отправился вслед за ними, потирая переносицу большим и указательным пальцами. Спокойно, велел он сам себе, осталось всего-то ничего – уболтать клиента, выцарапать свои деньги, и раствориться где-то между континентами. У Артура были некоторые планы на будущее, и никак не связанные с работой, такое вот разнообразие.

[vin_mar]

ХХХХХХХ


- Уже собираешь вещи? – спросил Артур.

Имс оглянулся. На кровати разноцветными кучами валялись его рубашки, шорты, как-то он оброс шмотьем на Мальте, теперь ничего не лезло в сумку. Рюкзак с документами и сменой белья он даже и не разбирал никогда – давняя привычка, просто засовывал под кровать. Сейчас этот рюкзак возвышался среди подушек.

- Дорогой, а ты не собираешь? Все эти твои изумительные чемоданы от Луи Вюиттон? Хочешь бросить их здесь?
- Мы так торопимся? – пожал плечами Артур.
- Знаешь, пупсик, мне уже хочется сменить климат. В мире столько прекрасных островов. Скажем, вот в Таиланде есть масса маленьких симпатичных кусочков суши.
- Вот как? В Таиланде?

Имс бросил упаковываться, сел на кровать и внимательно посмотрел на Артура. Потом похлопал рядом с собой ладнью.

- Поди сюда.

Артур неохотно подошел.

- Чем тебя не устраивает Таиланд, Арти, м?
- А Таиланд должен устраивать меня?
- Пупсик! Ну если ты хочешь, мы можем, конечно, отправиться в Гренландию. Но заметь, там холодно и темно.
- Предполагается, что я тоже должен поехать в Таиланд? – сказал Артур, разглядывая противоположную стену. Тут же нос Имса уткнулся ему в шею, кожу обдал жаркий смешок.
- Предполагается, что да. Кто же будет следить, чтобы моя бледная английская жопа не обгорела на южном солнце? Оттаиваешь, или будешь еще дуться?
- Мне показалось…
- А мне показалось, что ты решительно настроен больше не оставлять меня на волю судьбы, нет? – сказал Имс, заглядывая Артуру в глаза. – Имей в виду, за мной нужно присматривать, и вроде бы ты уже принял на себя такие обязательства, сладкий мой?
- Слушай, я знаю, что это звучит глупо, но – как-то все это грустно выглядит, как будто мы сбегаем… Я знаю, что это идиотизм, но… - Артур махнул рукой.

Имс улегся на спину, потянул Артура за собой, и тот послушно лег рядом, вздохнул.

- Арти… Я даже не знаю, что сказать… Ты подумай лучше, как мы заберемся в какую-нибудь глушь, и будем там сидеть вдвоем так долго, пока не надоест.
- Мне не надоест.
- Мне тоже не надоест, пупсик, если я должен сказать это вслух.
- Должен, да, - ответил Артур, но голос был уже другой – спокойный, с легким привкусом насмешки, и Имс понял, что – все, с этого момента тот молчаливый уговор, который существовал между ними, обрел какой-то другой, отчасти официальный статус. Имс прислушался к себе: и ничего не изменилось. Земля не разверзлась, гром не грянул – даже наоборот, стало как-то тепло. Имс решил, что если старение проявляется вот таким образом, то – да, он согласен стареть. Хмм, вовсе неплохо.
- Можно спросить? – сказал он.
- Что именно?
- Что за место ты выбрал для встречи с Меризи?
- Имс! – Артур закатил глаза. – Ты вообще меня слушаешь или нет? Я уже рассказывал об этом!
- Прости, милый.
- Какой-то кошмар. Повторяю – это большой ресторан с огромной открытой верандой, масса столиков и куча людей, два выхода, не считая служебного, есть второй этаж, с которого можно легко уйти крышами, если вдруг понадобится.
- Да ты золото, Арти!
- Я это знаю, а вот ты – глухой и безалаберный идиот, и я не знаю, как тебе удалось дожить до такого зрелого возраста живым. За тобой определенно нужен присмотр. Да, точно. Как ребенок.
- Ну скажи еще, что я тяну в рот все подряд.
- За этим тоже надо присмотреть. Пусти меня. Действительно, мне тоже надо собраться.
- Винтовку не забудь.
- Не забудьте голову, мистер Имс!

[vin_mar]

ХХХХХ

Конечно, Имс посетил ресторан еще накануне, проверил все выходы, наметил несколько путей отступления и предположительные места, где могла бы прятаться засада. Благообразное лицо синьора Меризи не внушало ему ни малейшего доверия, и Имс ожидал неприятностей.

Да он просто кожей чувствовал, что они будут. У него было уже несколько дней подряд стойкое ощущение, что ему постоянно смотрят в спину. Никакой слежки ему ни разу не удалось обнаружить, но ощущение не пропадало даже вечером, когда он лежал в постели, прижимаясь к спине Артура.

А все равно – не было это похоже на паранойю, ни в малейшей степени. Чертовы иезуиты, или кто бы это ни был! Имсу очень хотелось свалить побыстрее, раньше он бы так и сделал, оставив Артура в одиночку подводить итог с клиентом, но – не теперь.

Поэтому все, что позволил себе Имс – это подмазать двух-трех официантов в ресторане, договорившись с ними о неких действиях в случае экстремальной ситуации.

Оружия на встречу с клиентом ни он, ни Артур не взяли.

Был ранний вечер, вокруг плавно колыхалась толпа ярко одетых людей. В нескольких десятках метров от их столика, на площади, шумно журчал большой фонтан, в воде трепыхались очумевшие от жары голуби.

Официант водрузил перед ними большой кувшин с сангрией и испарился. Артур разгладил салфетку на коленях и улыбнулся клиенту самой широкой улыбкой из своего ассортимента. Имс последовал его примеру, попутно подумав, что на месте клиента он бы уже испугался.

Вряд ли Меризи знал Артура НАСТОЛЬКО хорошо.

Поговорили о погоде, о туристах, официант принес хамон и дыню. Поговорили об архитектуре. Официант унес пустые тарелки и вернулся с горячим для каждого. Горячее оказалось неплохим, поэтому поговорили о кулинарии.

Наконец наступило время десерта и дела. Синьор Меризи тяжко вздохнул, ознаменовав переход к деловой части ужина. Артур поправил салфетку. Имс огляделся по сторонам – и не увидел ничего подозрительного.

Ему не хотелось принимать участие в беседе: изначально Меризи договаривался с Артуром, ничего удивительного, что и об исполнении задания должен был отчитываться координатор. Имс внимательно слушал, иногда кивая. Артур изложил результаты предварительного расследования и перешел к рассказу об извлечении – бесстрастно, не особенно углубляясь в детали путешествия по снам Тремонти.

- То есть, согласно вашим утверждениям, Тремонти вовсе не шизофреник? – хмуро поинтересовался Меризи.
- Синьор Меризи, я не обладаю достаточной компетенцией, чтобы рассуждать профессионально о его душевном состоянии, - корректно ответил Артур. – Однако, учитывая, что творческие люди в принципе не такие, как среднестатистическое большинство, я беру на себя смелость утверждать, что художник более-менее нормален с общепринятой точки зрения. Теперь касательно кражи Иоанна. Думаю, с большой долей уверенности мы можем утверждать, что картина в соборе – подлинная. Тремонти, в обстоятельствах, когда врать ему было бы весьма затруднительно психологически, признался, что вся история с похищением картины являлась лишь шуткой, возможно, чтобы позлить господина Гаспери.
- С какой стати ему злить Гаспери, если он всегда был уверен, что тот – его друг?! – воскликнул Меризи.

Имс незаметно поморщился: интонации Меризи и его поведение казались ему с каждой минутой все более наигранными, воодушевление – неестественным, и только глаза горели настоящим азартом – похоже, никак не связанным с Иоанном.

Ну все, как и предполагалось, подумал Имс.

- По итогам наших изыскания стало достаточно очевидно, что тесная дружба между господами Тремонти и Гаспери скорее миф, чем правда, - как-то округло сказал Артур.
- А что вы выяснили у Гаспери? – спросил Меризи.

Имс продолжал сидеть развалившись в кресле, не проявляя ни малейшего интереса к разговору, разглядывая публику за соседними столиками. Прямо напротив него сидела симпатичная длинноволосая девушка, с легкой примесью восточных кровей, и Имс с удовольствием строил ей глазки. Девица стреляла глазами в его сторону и улыбалась потом своей тарелке.

Этот момент в разговоре они обсуждали неоднократно. И одни, и с Франческой. Много раз за последние несколько дней. Они проговорили все возможные варианты, обсудили все реакции, решили, в какой ситуации какую модель поведения отыграть.
Если бы не было черноволосой азиатской красотки, Имс флиртовал бы с кем-нибудь другим – ему надо было прикрыть Артура, в случае, если тот каким-то образом выдаст свое волнение. Тогда это можно было бы объяснить простой ревностью: ни тот, не другой даже не сомневались, что их отношения давно перестали быть секретом для всех заинтересованных лиц. Имс только надеялся, что Артур не станет ревновать всерьез – ну мало ли что, Артур казался предсказуемой личностью только малонаблюдательным людям.

Тем временем Артур откинулся в кресле, сложил кончики пальцев домиком, обвел взглядом оживленно гудящий зал и уставился на Меризи, даже моргать перестал.

- Мы не стали погружаться в сон Гаспери, - сказал просто.
- Как это? – Имсу показалось, что Меризи даже слегка подпрыгнул в своем кресле. Брыли на щеках затряслись, пальцы стали комкать салфетку. – Почему это?
- Нууу, - протянул Артур, не меняя позы. – Поставленная задача была решена еще во время первого погружения. Во сне господина Тремонти было проведено необходимое извлечение, при этом хочу заметить – весьма высокопрофессионально исполненное уважаемым мистером Имсом. – Артур повернулся к Имсу и кивнул.

Имс отвлекся от брюнетки и изобразил легкий поклон в сторону Меризи.

- В связи с тем, что результаты извлечения полностью соответствовали выполнению нашего задания, я, как лидер проекта, принял решение не проводить погружение в сон реставратора. Это представляется совершенно бессмысленным, так как мы уже знаем все, что было необходимо.

Имс про себя поаплодировал: Артуру удалось изобразить из себя как раз то, что они и планировали: самоуверенного профессионала-сноба, абсолютно уверенного в своей правоте.

- Ваше задание включало в себя погружение в сон обоих, - недовольно сказал Меризи. – Боюсь, что буду вынужден потребовать…
- Синьор Меризи! – прервал его Артур. – Обратившись ко мне, вы сказали в том числе о том, что считаете именно нас лучшими в этом бизнесе. Без лишней и неуместной скромности скажу, что это именно так и есть. Поверьте, картина с соборе подлинная. Мы выполнили задание на все сто процентов, и более того, если вам нужно дополнительное подтверждение, мы готовы предоставить вам второй экземпляр – ту самую копию, которая послужила причиной всей истории. Я не сомневаюсь, что вы имеете все возможности выяснить, является ли картина умелым новоделом, или – работой мастера. Хотя я готов поставить на кон свою репутацию, что это – гениальная подделка. Если хотите – клон, но никак не оригинал. И прошу вас, предоставьте решать профессиональные вопросы нам. Для этого вы нас и наняли. Ну, а кроме того, - выдал Артур последний аргумент, - вам не придется платить нам ту часть гонорара, которая приходилась на погружение в сон Гаспери, а это сокращает общий объем выплат на 30 процентов. Мы не пытаемся заработать денег на том, что наши клиенты не совсем компетентны в этой сфере деятельности. – И тут Артур наклонился и пристально посмотрел в глаза Меризи. – Поверьте, это абсолютно лишнее.

[vin_mar]

Меризи начал вертеться на стуле еще в середине прочувствованной речи Артура. Все открывал рот, как рыба на воздухе. Однако потом притих, перестал ерзать и только внимательно слушал. Последний аргумент Артура явно произвел впечатление, не важно, искреннее или наигранное, но спорить тут было – уже явно неуместно. Да что там, Меризи выглядел бы явно глупо, пытаясь настаивать на своем.

- Ну, Артур, если таков ваш профессиональный вердикт… - промямлил он.
- Ну конечно, - покровительственно кивнул Артур.
- Что же, все оставить?
- Синьор Меризи, - сказал Имс. – Вам нужно всего лишь свыкнуться с этой мыслью. Начиная расследование, мы автоматически ожидаем раскрытия неких ужасных тайн, но на самом деле, в большинстве случаев, расследование подтверждает лишь очевидное – в данном случае: отсутствие какой бы то ни было кражи. Уж вам ли не знать, - добавил Имс доверительным шепотом и покосился на Артура, который как раз давал указания официанту по поводу кофе.

Меризи холодно взглянул на Имса и ничего не ответил. Когда Артур отпустил официанта, Меризи сказал:

- Ну что ж, в таком случае – мне осталось только перевести вам на счет остаток вашего гонорара, не так ли, Артур?
- Именно так, - подтвердил Артур, вынул из внутреннего кармана пиджака ручку и написал цифру на салфетке.

Меризи одобрительно кивнул – цифра действительно была меньше, чем он рассчитывал поначалу. Он вынул свой коммуникатор и начал тыкать стилосом, соединяясь с банком. Имс и Артур терпеливо ждали, отвернувшись в разные стороны. Наконец телефон искусствоведа звякнул, и тут же весело откликнулся айфон Артура: деньги пришли на счет. Господа извлекатели удовлетворенно вздохнули и только тут позволили себе обменяться взглядами: официально дело было закрыто, что бы ни думал себе Меризи, и что бы не думали по этому поводу они сами. Артур извинился, встал и отправился в туалет – на самом деле, проинспектировать отход через кухню.

Меризи тут же потерял весь свой трепетный искусствоведческий облик. Сквозь респектабельную внешность деятеля искусств вновь проступили жесткие контуры человека, давно отвыкшего от сантиментов.

- Мистер Имс, - сказал Меризи совсем другим голосом, тяжелым и отрывистым. Так говорят люди, привыкшие отдавать команды, не ожидая ни слова в ответ.
- Синьор Меризи, - точно таким же тоном ответил Имс.
- Вопрос с извлечением закрыт.
- Какое верное наблюдение! – восхитился Имс.
- Пока у нас есть возможность, я бы хотел предложить вам еще одну работу. Одному, не привлекая господина Артура.
- Мы работаем вместе.
- Не смешите меня, мистер Имс. Вы спите вместе, да и то весьма недолго. А работаете вы чаще всего раздельно, и не только в области дримшэринга. Меня интересуют другие ваши профессиональные навыки, которые мы уже однажды имели счастье обсуждать в один прекрасный жаркий день в Таормине. Когда вы так скромно решили посетить мою одиноко стоящую виллу. К делу. Я хочу предложить вам контракт, и оплата будет соответствующая.
- К сожалению, вынужден отказаться.
- Могу я спросить – почему? – не утруждаясь скрывать недовольство поинтересовался Меризи.
- Извольте. Как вы только что изящно выразились, мы с господином Артуром спим вместе весьма недолго. Я собираюсь посвятить ближайшие пару лет этому занятию, тем более, что финансовые вопросы меня в данный момент совершенно не интересуют, в том числе и благодаря вам. Так что прошу меня простить – нет.
- Гонорар будет весьма интересным даже по вашим меркам. Даже учитывая те деньги, которые вы получили от мистера Сайто, - настаивал Меризи.
- Не стоит, - лениво протянул Имс. – Знаете, я не такой элегантный как господин Артур, да и происхождение у меня самое плебейское. Поэтому скажу просто – да мне лень. Я не хочу работать, я хочу лежать на пляже, спать и регулярно трахать моего любовника, ну, может быть, иногда я почитаю бульварный роман. Но я не буду смотреть телевизор, работать и вообще хоть как-то утруждаться. Я заебался, понятно?

Меризи сжал губы в тонкую линию. В этот момент появился Артур, да и продолждать разговор не было уже никакого смысла – все было сказано. Они подождали счет, распрощались и разошлись у выхода в разные стороны. Причем Имс и Артур через четыре проулка свернули в проходной двор и проскользнули на узенькую улочку – темную, слегка пованивающую и пустынную – не туристическое место, и этим все сказано.

Не торопясь они брели по направлению к дому. Артур стащил с себя галстук и сунул его в карман, Имс расстегнул рубашку до пупа и начал шаркать, походка превратилась в совершенно уличный хулиганских походняк, смешной и странно привлекательный.

- Можно расслабиться, - сказал Артур. – По крайней мере до завтра. Франческа была права, возражать ему было глупо – только выдать себя. Ты заметил, что он вообще не задал ни одного вопроса про отношения Гаспери и Тремонти – только в самом начале, совершенно дежурный. А уж когда я сказал, что они далеко не друзья, он даже не отреагировал – будто и так все знал.
- Да конечно он знал, Арти! По роже все видно было, - буркнул Имс, продолжая шаркать. – У меня смутное ощущение, что вся эта встреча вообще была затеяна только для того, чтобы предложить мне эту работу – и я совершенно уверен, что вот тут речь пошла бы именно о Да Винчи.
- Он никак не намекнул? – спросил Артур.
- Ну если считать за намек то, что он предлагал мне какой-то несусветный гонорар – то да. Кстати, он знает про Сайто.
- У меня такое впечатление, - пожал плечами Артур, - что все уже знают про Сайто. Мы просто селебрити теперь.
- Это да, - хмыкнул Имс. – Тебе подходит роль селебрити, дорогой мой. Хочешь, я куплю тебе бриллиантовый браслет и здоровенную цепь с каким-нибудь сапфиром на пол-живота?
- С сапфиром? – заинтересовался Артур. – Лучше с коньячным бриллиантом, он лучше будем смотреться с моими глазами. Пупсик.

И тут Артур приоткрыл рот, облизал губы и послал Имсу такой взгляд, что Имс перестал шаркать, остановился и склонил голову набок – присматриваясь.
- Договорились. Но только при условии, что ты будешь носить все это с той самой белой майкой, которая мне так нравится. И тогда я еще куплю тебе шубу из рыси.
- Сам носи шубу из рыси, можешь прямо на майку, - сказал Артур нормальным голосом и фыркнул.
- Угу. Ролевая игра – русские бояре посещают Европу, - ответил ему Имс. – Знаешь что?
- Что?
- Как-то меня беспокоит, что Меризи так быстро сдался.
- Фу. Будь уверен, он проявится на днях. Он дьявольски дотошный, я выяснил это еще в период, когда он пытался нас нанять.
- Надо отваливать.
- Надо, - согласился Артур. – Значит, через десять дней в Париже?
- Да. Как договорились. Если я не приеду, через день контрольная встреча в том самом кафе на углу, где Дом и Ариадна пили кофе. В двенадцать. Потом еще через день в час, потом еще через день – в два.
- Имс! Я помню.
- Я повторяю для себя, пупсик, не злись. Только подумай, мы сейчас проводим Франческу, и у нас будет еще вся ночь до отъезда. Я начинаю скучать уже прямо сейчас!

Но последней ночи не случилось.

[vin_mar]

У дома они увидели такси, а на пороге, сразу за дверью полностью готовую к выходу Франческу, с переносным домиком для Гвиневры в руках.

- Что случилось? – быстро спросил Артур. – Ты собиралась уезжать только через час!

Имс промолчал.

- Час назад здесь была полиция, - тщательно скрывая волнение сказала Франческа. – Они очень интересовались, не здесь ли проживает некий мистер Имс, британский подданный и не знаком ли вышеуказанный мистер Имс с другим британским подданным, имя которого я не запомнила, убийство которого они как раз расследуют.

Имс подошел к Франческе совсем близко, посмотрел и обнял вдруг так сильно, что она даже поморщилась – вместе с лемурьей сумкой.

- Дорогая, я не прощаюсь. Созвонимся, - сказал он как ни в чем не бывало и открыл дверь на улицу. – Давай!

Артур едва успел в свою очередь поцеловать Франческу, прежде чем там уселась в машину, и такси тут же отъехало от тротуара.

В холле Имса не было, и Артур бросился на второй этаж – глупо, но его не покидало ощущение, что он находится внутри какой-то компьютерной игры: света не было, все вокруг было монохромным – просто разные оттенки серого.

Он вбежал в спальню и застыл – Имса там не было. Артур дернулся было обратно в коридор, но тут раздался шорох – оказывается, Имс уже успел вылезти за окно на крышу и вот – спрыгнул обратно в комнату. За спиной болтался его рюкзак.

На кровати все так же стопками – несобранные вещи.

- Все-таки не мог уйти просто так, - сказал Имс и ткнулся носом Артуру в ухо, прижал голову рукой, сильно и коротко поцеловал и тут же метнулся обратно к окну. – Увидимся в Париже, и береги себя для меня.

И темный силуэт в бледном прямоугольнике окна растаял как не было.

Стало слышно, как далеко внизу, в ванной, из незавернутого полностью крана, течет вода, ударяясь о дно бассейна.

[vin_mar]

Артур

До Имса он всегда знал, что абсолютно все люди, по сути, одиноки. Они всегда наедине с собой. Это ничем не заглушить, ничем не разбавить. Это как тоска по глобальному информационно-энергетическому полю, откуда все пришли и куда неизбежно вернутся, потеряв все то, что называется личностью. Артур спокойно относился к тому, что когда-нибудь его авторство будет ликвидировано с написанных им страниц. Он уже сейчас порой чувствовал себя частью холодного, безмерного и ослепительного, чьи отзвуки и отблески прорывались в настоящих снах и сомнациновых видениях, в наркотических приходах и внезапных озарениях, – как отблески рая, как сполохи ада. Впрочем, разницы он не видел никакой.

Но когда они с Имсом были вместе, он поверил – успел поверить за такое недолгое время – в то, что человек может быть и не одинок. Вернее, что одиночество может быть разделено.

Имс открыл ему живой мир с живыми людьми, с каждым из которых были вероятны, могли зародиться подлинные чувства и отношения: искреннее сочувствие, симпатия, понимание, страстное желание, сострадание, настоящая, а не фиктивная, вежливо-лицемерная дружба… Пусть и совсем ненадолго, пусть даже эти люди были случайными. Но это только по мнению Артура, а для Имса не было никого и ничего случайного.

Имс дружил не ради дела, как Артур, не ради решения определенных задач. Ему удавалось – действительно удавалось, и в данном случае он не имитировал – относиться к людям, ко всем людям, как к целям, а не как к средствам. Он был подключен всеми своими душевными нейронами к этому миру, к живой, горячей, грязной, к человеческой реальности, и та в ответ давала ему свою энергию и тепло.

Поэтому Имс всегда чувствовал себя своим везде – и со всеми. Он просто видел – и сразу понимал. Впрочем, без этого он не смог бы стать лучшим из имитаторов. Удивляло другое: как, видя людей насквозь, он умудрялся оставаться к ним… снисходительным. Нет… сочувствующим. Нет… просто понимающим. Раньше Артур думал, что так на людей может смотреть только Бог.


***
Месяц, в течение которого Артур ждал Имса в Париже, должен был быть наполнен сладким предвкушением, но Артура грызло что-то изнутри.

Он не мог бы сказать, в чем он сомневается. В себе, в Имсе, в возможности счастливого финала любой истории, в том, что это не сон, в конце концов. Проверять тотем стало его навязчивой идеей. Он хватался за него по 15 раз на день.

Тем более что Париж этой осенью казался просто нереально хорош. Осень вообще – лучшее время для этого города, Артур любил жить здесь именно в сентябре-октябре. Спадала жара, спадал поток туристов. Солнце путалось в пестрой листве, можно было бродить по Люксембургскому саду, смотреть на белые статуты королев, рассматривать яркие астры на клумбах, представлять, какие кровавые здесь велись дуэли во времена Генриха Третьего и Четвертого.

Однако сейчас Артур, бродя по дорожкам и зарываясь носами щегольских замшевых туфель в шуршащие листья, вовсе не был умиротворен, как всегда раньше в эту пору. Хотя, казалось бы, именно так должно было быть. Ведь, возможно, впервые с юности, да и может статься, что вообще впервые в жизни. его угораздило… или ему посчастливилось… или же он просто влип.

Всё вокруг, включая его самого в светлом френче от Burberry, выглядело так изящно, гармонично и нарядно, что скулы начинало сводить. Того и гляди, в воздухе польются мелодии, как в фильмах Клода Лелуша или Жака Дэми. И кто бы мог подумать, что когда-нибудь именно эта фарфоровая расписная тишина будет заставлять Артура тоскливо сжимать зубы.

Он скучал. Безумно.

Ему казалось, что он утратил часть себя самого, какую-то очень важную часть, с уходом Имса, и это было столь же банально, сколько правдиво. Он чувствовал себя героем Саган или Кундеры; ему казалось, что еще немного, и на выцветшем небе он увидит лирический текст. Это раздражало, но с этим ничего нельзя было поделать.

Артур вел очень упорядоченную жизнь. Он распланировал каждый свой день – о да, еще тщательнее, чем раньше. Завтрак, прогулка, тренажерный зал, тир, библиотека, обед, прогулка, поход в продуктовый супермаркет, ужин, просмотр новостных лент, сон.
Единственное, что нарушало его планы, так это жуткая тактильная ломка, голод, который мог сравниться разве что с голодом наркомана. Каждое утро он просыпался и несколько секунд машинально ждал, когда же его обнимет теплая тяжелая рука. Но за спиной никого не было. И тогда Артур становилось холодно. Очень холодно, как будто он лежал голый на льду, как какая-нибудь только что выловленная, но уже разделанная рыбина.

Имс ему даже не снился. Ни разу. Ни разу за все три недели, и, думая об этом в процессе яростной дрочки в душе, Артур испытывал такую по-детски острую обиду, что оргазм переходил в рыдание, и он утыкался лбом в холодный белый кафель. Иррациональность, Арти. Для тебя это приговор, не так ли?

И все три недели дни стояли такие солнечно-игрушечные, наполненные такой импрессионисткой буйностью красок, что Артур почти панически испугался, не появился ли дефект в его тотеме. Ему казалось, что даже людей он видит одних и тех же. Потом он одернул себя: неудивительно, ведь он сам создал себе неизменный маршрут: одна и та библиотека, одни и те кофейни и рестораны, одна и та же часть Сада. Понятное дело, что он все время встречал определенные лица: соседей, официантов, барменов, владельцев ресторанчиков, гуляющих с собачками дам и уличных художников… Они задавали ему похожие вопросы, похоже улыбались, похоже светски интересовались, как дела, похоже восхищались погодой и облегченно вздыхали, рассуждая о схлынувших туристах. Теперь это была реальность для парижан, приятная всем. Это ведь только Артур создал из города мечты свой персональный Лимб.

И все же озноб иногда пробегал по позвоночник, как будто его предавал рассудок. Это было неприятно. Надо завязывать с этой работой, думал Артур.

На четвертой неделе внезапно начались дожди. Неуловимо раньше стало темнеть, но город еще больше стал походить на чей-то живописный холст. Влажные вечерние улицы в размытых огнях, острые запахи мокрой зелени и прелой листвы, пепельная пелена дождя, бегущие с яркими зонтиками прохожие… Артур впервые видел и чувствовал бегущую вокруг него жизнь так остро и болезненно, как в самых своих ярких снах. Его словно раздели и выставили обнаженным на растерзание всем существующим на свете эмоциям. И только одна качалась внутри большой тупой иглой – ожидание.
Ожидание.
Ожидание.

Для встречи они выбрали ресторан Депардье, но не тот, первый, а новый устричный lEcaille de la Fontaine рядом с Гранд Опера. Очень симпатичный: небольшой, аккуратный, внизу три столика, вверху – шесть, посетители в основном французы, очень хорошие устрицы и улитки, неплохая рыба, прелестный вид из окна. Можно было сфотографироваться в шляпе самого Депардье и попробовать вина его собственного производства – белого полусладкого. Ничего этого Артур, конечно, не делать не стал: фанатом французского актера его назвать было никак нельзя, да и шляпа была кошмарная, а вина он пил только сухие.

***